Читаем Сорок пять лет на эстраде полностью

– Да сами знаете, – говорит. – Пройдохи же они. Рука у них везде, знакомства, связи. Сейчас вон привратник рая – архангел Михаил – дачу себе в облаках строит, так они ему кто досок, кто гвоздей – из чужих гробов вырывают, ему несут. Один ловкач чей-то чугунный памятник с улицы Москвы в ад приволок. «Господа черти, говорит, умоляю этот памятник на вашем вечном огне обратно в листовое железо переплавить. Как памятник он все равно ужасен, а листовое железо архангелу на дачную крышу пойдет. Он меня за это в рай пустит…».

– Так, говорю, порядочки у вас! Надеюсь, что хотя бы такие грешники, как подхалимы, лизоблюды, которые в жизни преуспевают тем, что к начальству подлизываются, – эти-то у вас по заслугам получают?

– Эти, говорит, – да! Им определено в аду по своей специальности работать. Каждый из них весь век горячую сковородку лизать будет!

– Подумаешь, говорю, наказание выдумали! Что для них одна сковородка? У меня знакомый подхалим в своем учреждении за год только двенадцать директоров переменил, шесть заместителей, четырех парторгов и ко всем подлизываться успевал. Иэто, повторяю, – за год! А вы ему на весь век одну сковородку – да это для него дом отдыха! Вообще, вижу, говорю, гражданин Мефистофель, что техника у вас в аду – самая отсталая. По-прежнему все сковородки, котлы, вилы… Ну, какая тут производительность труда может быть? Заправилы-то ваши очень некоторых наших земных директоров напоминают. Тоже иногда побаиваются новое внедрять. Вот инженер Глебовский в кулуарах совещания рассказывал, что его рабочие-рационализаторы над такими директорами посмеиваются, что они, мол, целиком от своей «тайной советницы» зависят. Это они так часть директорского организма прозвали, которой он в кресле восседает. Чуть где творческую инициативу проявить надо, сейчас ему «тайная советница» на ушко шепчет: что ты, мол, с ума сошел? Я же из-за твоей смелости без кресла могу остаться! Вот изобретатели про такого директора и говорят: «Сам-то он, конечно, за, но «тайная советница» у него – против».

Смелей надо, гражданин Мефистофель, работать. В аду клин клином вышибать хорошо. Некоторых кинорежиссеров наших заставить, например, собственные картины смотреть, в особенности которые они из колхозной жизни поставили. Да не даром смотреть, а чтоб деньги платили, как зрители! А чтоб сразу они от такой муки не обеспамятовали – передышки им делать: показывать, показывать их собственные картины, потом – бац! «Бродягу» или какой-нибудь «Фанфан-Тюльпан» запустить, а потом опять их картину собственную продемонстрировать. Вот они и завертятся!.. Театральных рецензентов в актеров переделать и заставить на сцене представлять, а актерам поручить об их игре в газетах рецензии печатать – вот они и узнают, почем фунт лиха! Архитекторов и художников – в грешники и записывать не стоит. Их и на земле так припекают, аж дым идет! А вот расскажите-ка мне лучше, что у вас в аду с клеветниками делают, с кляузниками, сутягами, с любителями по каждому поводу письмецо «куда следует» написать? Причем письмецо, конечно, лживое, подлое, гаденькое, чаще всего за подписью «Доброжелатель» или просто, как говорится, «подпись неразборчива»… В большое затруднение эта неизжитая еще накипь человеческая нас на земле ставит. С одной стороны, понимаете ли, эти письма – вроде «письма трудящихся», так сказать, «глас народа», а с другой стороны, читая их, ни на секунду забывать невозможно, сколько горя, слез, бед непоправимых эти лжедоброжелатели нам нанесли. Сколько хороших, честных людей тратили время и нервы на ненужные доказательства, что «они не верблюды». И ведь, главное, такого гаденыша-клеветника с поличным ловят – с ним тоже что-нибудь сделать трудно! Он сейчас же постную рожу скорчит и проскулит, что он, мол, «очень рад», что его подозрения не оправдались, но ему, видите ли, «показалось», а потому он считал гражданским долгом, так сказать, доложить, сигнализировать… Ну вот окажите мне, что у вас с такими «сигнализаторами» в аду делают? Неужели и для них, кроме горячих сковородок, даже черти и те ничего выдумать не сумели?

Смотрю, Мефистофель мой молчит и только плечами пожимает.

– Странный вы какой-то, Мефистофель, – говорю. – Я такого и в старой провинциальной опере никогда не встречал.

– А я, говорит, вовсе и не Мефистофель! С чего это вы взяли?

– Да кто же вы, кричу, черт вас возьми совсем! Я на вас столько времени потерял?! Присматриваюсь – вижу, батюшки ты мои! – это, оказывается, я перед зеркалом сижу и целый час сам с собой разговариваю. Тоже, понимаете ли, собеседника нашел! Фантазия-то моя – носом в землю уткнулась! Что ж? А ведь это, пожалуй, и хорошо, дорогие товарищи! Мечтать – это ведь не значит парить в заоблачных сферах. Мечта хороша, если она претворяется в жизни. Как это говорил Маяковский:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии