Сорок пять

Разведчик принадлежал к числу тех фламандских моряков, которых очень легко узнать по их столь характерной наружности — квадратной голове, голубым глазам, короткой шее и широким плечам; моряк вертел в корявых пальцах мокрую шерстяную шапку, а когда он ближе подошел к офицерам, то на каменных плитах остался широкий влажный след: его грубая одежда промокла насквозь, с нее стекала вода.

— Ого-го! Храбрец вернулся вплавь, — сказал незнакомец, останавливая на моряке тот властный взгляд, которому немедленно покоряются и воин и слуга, ибо в нем одновременно чувствуются и суровость и ласка.

— Да, монсеньор, да, — поспешно подтвердил моряк, — а Шельда широка да и быстра.

— Говори, Гоэс, говори, — продолжал незнакомец, хорошо знавший, какую милость он оказывал простому матросу, называя его по имени.

Он правильно рассчитал: с этой минуты, по-видимому, он один стал существовать для Гоэса и к нему одному Гоэс обращался в дальнейшем, хотя был послан другим лицом и, следовательно, более всего должен был дать отчет в своей миссии этому лицу.

— Монсеньор, — начал матрос, — я взял самую маленькую лодчонку; назвав пароль, я миновал заграждение, образованное на Шельде нашими судами, и добрался до этих проклятых французов — ах, простите, монсеньор!

Гоэс осекся.

— Продолжай, продолжай, — с улыбкой сказал незнакомец, — я француз только наполовину — стало быть, и проклятие меня поразит только наполовину.

— Так вот, монсеньор, раз уж вы соблаговолили меня простить…

Незнакомец милостиво кивнул ему, Гоэс продолжал:

— Так вот, я греб в темноте, обернув весла тряпками, и вдруг услыхал оклик: “Эй, вы там, в лодке, чего вам нужно?” Я решил, что это относится ко мне, и уже хотел было наугад что-нибудь ответить, но тут позади меня крикнули: “Адмиральская шлюпка!”

Незнакомец посмотрел на офицеров и покачал головой, как бы спрашивая: “Что я вам говорил?”

— В ту же минуту, — продолжал моряк, — я как раз хотел переменить курс, — я ощутил сильнейший толчок; моя лодка стала тонуть; вода захлестнула меня с головой; я погрузился в бездонную пропасть; но водовороты Шельды признали во мне старого знакомого, и я снова увидел небо. Тут я догадался, что адмиральская шлюпка, на которой господин де Жуаез возвращался на свою галеру, прошла над моей лодки. Одному богу ведомо, каким чудом я не был ни раздавлен, ни потоплен.

— Спасибо, отважный мой Гоэс, спасибо, — сказал принц Оранский, счастливый, что его предположения подтвердились, — ступай и молчи обо всем!

Он вложил в руку Гоэса туго набитый кошелек. Но моряк, по-видимому, дожидался, чтобы и незнакомец отпустил его.

Тот сделал ему знак, выражавший благоволение, и Гоэс удалился, по-видимому, гораздо более обрадованный этим милостивым знаком, нежели щедростью принца Оранского.

— Ну как, — спросил незнакомец бургомистра, — что вы скажете об этом донесении? Неужели вы еще сомневаетесь в том, что французы снимутся с якоря, неужели вы думаете, что господин де Жуаез вернулся из лагеря на свою галеру только для того, чтобы мирно провести там ночь?

— Стало быть, вы обладаете даром предвидения, монсеньор? — воскликнули горожане.

— Не более, чем его высочество принц Оранский, который, я в этом уверен, во всем согласен со мной. Но как и его высочество, я хорошо осведомлен, а главное — знаю тех, кто на той стороне.

Он рукой указал на польдеры.

— Поэтому, — продолжал он, — я очень удивлюсь, если они сегодня вечером не пойдут на приступ. Итак, господа, вы должны быть в полной боевой готовности, ибо, если вы дадите им время, они атакуют вас весьма энергично!

— Эти господа могут по всей справедливости засвидетельствовать, что перед самым вашим прибытием я говорил им то же самое, монсеньор.

— Какие у вас предположения насчет плана действий французов, монсеньор? — спросил бургомистр.

— Вот что я считаю наиболее вероятным: пехота целиком состоит из католиков и поэтому будет драться отдельно, иначе говоря, атакует с одной какой-нибудь стороны; конница состоит из кальвинистов, следовательно, тоже будет драться отдельно — стало быть, опасность грозит с двух сторон. Флот подчинен господину де Жуаезу, он совсем недавно прибыл из Парижа; при дворе знают, с какой целью адмирал отправился сюда, он захочет получить свою долю воинской славы. В итоге — враг предпримет атаку с трех сторон.

— Так образуем три корпуса, — предложил бургомистр.

— Образуйте один-единственный корпус, господа, из лучших воинов, какие только у вас есть, а тех, на кого вы не можете положиться в открытом поле, назначьте охранять городские укрепления. Затем, с этим корпусом предпримите вылазку в тот момент, когда французы меньше всего будут этого ждать. Им кажется, что атаковать будут они; нужно их предварить и самим на них обрушиться. Если вы будете ждать, пока они пойдут на приступ, — вы пропали, потому что в этом деле французы не имеют себе равных, так же как вы, господа, не имеете себе равных, когда в открытом поле защищаете подступы к вашим городам.

Фламандцы просияли.

— Что я вам говорил, господа? — воскликнул Молчаливый.