Сорок пять

На пороге появилась бледная, похожая на призрак женщина, закутанная в белый плащ. Голосом нежным, как пение птички в лесной чаще, она спросила:

— Реми, вы готовы?

— Да, сударыня, и сейчас я дожидаюсь только вашего багажа, чтобы увязать его вместе с моим.

— Стало быть, вы думаете, что нашим лошадям не тяжело будет тащить эту кладь?

— Я за это ручаюсь, сударыня; впрочем, если это вас хоть сколько-нибудь тревожит, мы можем оставить мой багаж здесь: разве я там, на месте, не найду все, что мне нужно?

— Нет, Реми, нет, я ни под каким видом не допущу, чтобы в пути вам хоть чего-нибудь недоставало. К тому же, когда мы приедем, все слуги будут хлопотать вокруг несчастного старика, раз он болен. О Реми, мне не терпится быть с отцом. Мне кажется, я целый век не видала его.

— Да ведь, сударыня, — возразил Реми, — вы покинули его всего три месяца назад, и эта разлука не более продолжительна, чем обычно.

— Реми, вы, такой искусный врач, разве не признались мне, когда мы уезжали от него в прошлый раз, что моему отцу недолго осталось жить?

— Да, разумеется; но, говоря так, я только выражал опасение, а не предсказывал будущее; иногда Господь Бог забывает о стариках, и они — вот удивительно! — продолжают жить по привычке к жизни, мало того — иногда старик как ребенок: сегодня болен, завтра здоров.

— Увы, Реми, и так же, как ребенок, старик сегодня здоров, завтра мертв.

Реми не ответил, так как по совести не мог сказать ничего успокоительного, и вслед за разговором, нами пересказанным, наступило тягостное молчание.

Оба собеседника предались унылому раздумью.

— На какой час вы заказали лошадей, Реми? — спросила наконец таинственная дама.

— К двум часам пополуночи.

— Только что пробило час.

— Да, сударыня.

— Никто нас не подстерегает на улице, Реми?

— Никто.

— Даже этот несчастный молодой человек?

— Даже его нет.

Реми вздохнул.

— Вы как-то странно это говорите, Реми.

— Дело в том, что он принял решение.

— Какое? — встрепенувшись, спросила дама.

— Больше не видеться с вами или, по крайней мере, уже не искать встречи…

— Куда же он намерен идти?

— Туда же, куда идем все мы, — к покою.

— Даруй ему, Господи, вечный покой, — ответила дама голосом холодным и мрачным, как погребальный звон. — И однако… — Она умолкла.

— И однако?… — вопросительно повторил Реми.

— Неужели ему нечего делать в этом мире?

— Он любил бы, если бы любили его.

— Человек его возраста, с его именем и положением должен был бы надеяться на будущее!

— А надеетесь ли на будущее вы, сударыня, чей возраст, имя, положение столь же завидны?

В глазах дамы вспыхнул недобрый огонек.

— Да, Реми, — ответила она, — надеюсь, раз живу; однако, погодите… — Она насторожилась. — Мне кажется, я слышу конский топот.

— И мне тоже кажется.

— Неужели это уже наш проводник?

— Возможно; но если это так, значит, он приехал почти на час раньше, чем условлено.

— Подъехали к двери, Реми.

— Да, верно!

Реми сбежал по лестнице вниз и подошел к входной двери в ту минуту, когда кто-то три раза подряд громко стукнул дверным молотком.

— Кто тут? — спросил Реми.

— Я, — ответил дрожащий, надтреснутый голос, — я, Граншан, камердинер барона.

— О Боже! Граншан, вы в Париже! Сейчас я вам отопру, только говорите шепотом.

Он открыл дверь и шепотом спросил:

— Откуда держите путь?

— Из Меридора.

— Из Меридора?

— Да, любезный господин Реми, к несчастью, да!

— Входите, входите скорее. О Боже!

Сверху донесся голос дамы:

— Что, Реми, это привели лошадей?

— Нет, сударыня, еще не привели, — ответил Реми и, снова обратясь к старику, спросил:

— Что случилось, Граншан?

— Вы не догадываетесь? — спросил верный слуга.

— Увы, догадываюсь; но, ради Бога, не сообщайте ей это печальное известие сразу. Ах, каково ей будет, несчастной!

— Реми, Реми, — позвала дама, — вы, кажется, с кем-то разговариваете?

— Да, сударыня.

— Мне кажется, я узнаю голос.

— Верно, сударыня. Как ее подготовить, Граншан? Вот она.

Дама, сначала спустившаяся с третьего этажа во второй, теперь сошла вниз и появилась в конце коридора, который вел к входной двери.

— Кто здесь? — спросила она. — Никак это Граншан?

— Да, сударыня, это я, — печально ответил старик, обнажая седую голову.

— Граншан — ты! О Боже! Предчувствие не обмануло меня — мой отец умер!

— Да, сударыня, — ответил Граншан, забыв все предупреждения Реми. — Да, Меридор остался без хозяина.

Побледнев и на мгновение застыв на месте дама сохранила, однако, спокойствие и твердость: тяжкий удар не сломил ее.

Видя ее столь покорной судьбе и столь мрачной, Реми подошел к ней и ласково взял ее за руку.

— Как он умер? — спросила дама. — Скажите мне все, друг мой!

— Сударыня, господин барон уже некоторое время не вставал со своего кресла, а неделю назад с ним приключился третий удар. Он в последний раз с большим трудом произнес ваше имя, затем лишился речи и в ночь скончался.

Диана — а это, конечно же, была графиня де Монсоро — знаком поблагодарила старого слугу и, не сказав более ни слова, поднялась в спальню.

— Наконец-то она свободна, — прошептал Реми, еще более мрачный и бледный, чем она. — Идемте, Граншан, идемте!