Сорок изыскателей. За берёзовыми книгами

— Ну, теперь, когда все треволнения так счастливо кончились, когда мы, изыскатели, победили, расскажите нам наконец о своих прежних самых интересных приключениях.

Как неприятна её «очаровательная» улыбка!

— А вы уже всё знаете! — ответил я. — Самое интересное — это повесть о найденном портрете, о сорока изыскателях, о тех, которые ищут, находят и снова бросаются на поиски…

— …на земле, под землёй, на воде, под водой, в воздухе и даже в космосе, — продекламировали хором все ребята.

* * *

Мой рассказ будет неполным, если я не упомяну о дальнейшей судьбе двух наших изыскателей.

В начале зимы я увидел афишу: «В Московском Доме художника открывается выставка молодёжи».

Вместе с Соней я отправился её смотреть.

Много там было впечатляющих и талантливых полотен. Ничего не подозревая, я шёл от картины к картине, внимательно разглядывая их.

— Папа, смотри! — вдруг закричала Соня.

Перед одной картиной стояла толпа. Вслед за Соней я пробрался вперёд и увидел, к своему удивлению, портрет Люси. Я всмотрелся. Портрет был написан смелыми, может быть, чересчур смелыми мазками. Я убедился — да, это был по-настоящему замечательный, безусловно самый лучший на всей выставке портрет.

По непостижимому совпадению Люся сидела точно в такой же позе, как Ирина Загвоздецкая, так же положив обнажённые руки на кресло; даже сиреневое сари было в тон платью Ирины.

Только в глазах той виделась грусть и печаль. А на этом портрете Люсины глаза горели таким нескрываемым счастьем, такой любовью!.. Невозможно было девушке не позавидовать. Тоненькая, устремленная вперёд, она смело и вдохновенно глядела куда-то вдаль…

— Что ж не узнаёте старых друзей? — вдруг услышал я за своей спиной весёлый голос.

Ларюша, чисто выбритый, в великолепном тёмно-синем костюме, стоял и улыбался. А на его руку опиралась такая же улыбающаяся, такая же счастливая Люся.

— Вы ведь знакомы? Моя жена, — сказал он. — Мы уже целых две недели как женаты.

Люся, пряча своё смущение, бросилась целовать Соню.

ЗА БЕРЁЗОВЫМИ КНИГАМИ

Всем непоседливым ребятам-изыскателям, с которыми много лет подряд я бродил и, надеюсь, ещё буду бродить по бесконечно прекрасным просторам нашей Родины, эту повесть посвящаю!

Автор

Глава первая Начинается разговор о берёзовых книгах

Я ещё не помню такого нашествия московских школьников в нашу поликлинику, как этой весной. Никогда работа не казалась мне столь напряжённой.

Ежедневно приходя на работу, я с ужасом оглядывал нетерпеливую толпу ребят, ожидавших меня. С каждым днём их являлось всё больше и больше…

Я надевал белый халат и начинал приём. То мальчики, то девочки появлялись в моём кабинете, смущённо раздевались, складывали кучкой одежду и нерешительно подходили ко мне.

Румяные щёки, налитые мускулы, крепкие грудные клетки неоспоримо доказывали, что все эти непоседы абсолютно здоровы, однако им нужны были справки о здоровье… Зачем?

Все они страстно, неудержимо мечтали куда-нибудь уехать на лето из Москвы.

Раздавая десятками справки, я наслушался столько волнующих, интересных рассказов о будущих путешествиях на Волгу, на Кавказ, на раскопки курганов, об экспедициях за редкими минералами… В конце концов я не выдержал и начал остро завидовать счастливцам.

А те, получив желанные бумажки, выскакивали на улицу и, наверное, тут же забывали обо мне.

Сын мой, Миша, улетал в вулканологическую экспедицию на Курильские острова, а дочка, шестиклассница Соня, собиралась в туристский поход в Крым.

И никому не было никакого дела, где я, пожилой детский врач, проведу свой летний отпуск. Неужели придётся отправиться в подмосковный дом отдыха? Это значит: с утра до вечера стучать в домино с чересчур болтливыми соседями или дремать с удочкой у заросшего тиной пруда…

Я поделился своими грустными мыслями с соседом по квартире, работником исторического архива Тычинкой.

Так его прозвал Миша за малый рост и худобу.

Пытливые глазки Тычинки ласково засветились сквозь толстые очки.

— Я вам давно хотел предложить одно дельце, — чуть улыбаясь, сказал он и тотчас же скрылся за дверью, а через десять минут легонько постучал в мою комнату. — Не угодно ли взглянуть на сию статеечку? — Он показал тускло-зелёный журнал «Библиограф» за 1889 год и, полистав пожелтевшие от времени, пахучие страницы, ткнул пальцем.

— «Об остатках библиотеки тринадцатого века», — прочёл я заглавие.

Статья была о найденных автором в башне одного монастыря четырёх рукописных книгах на пергаменте. На заглавных листах удалось прочесть, что эти книги принадлежали князю Василько Ростовскому.

— А кто такой был Василько? — робко спросил я.

— Василько был сыном Константина Мудрого — владельца самой богатой библиотеки того времени. В ней, кроме книг на пергаменте, несомненно, имелись также берёзовые книги.