Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ

Ольга Тогоева отмечает, что выражение «vaillant chevalier en armes» Монстреле в своих трудах использует очень редко. Так, известного своей храбростью Филиппа VI Валуа он именует просто «достойным и очень смелым человеком» (vaillans homes et hardis durement), a прославившегося политической отвагой Карла V – «исключительно мудрым и изворотливым» (durement sages et soupils). Зато эпитет vaillant Монстреле использует каждый раз, когда упоминает в своей хронике о Бертране Дюгеклене – «самом доблестном (le plus vaillant), мудром (sage), лучше всех подходящем на эту должность [коннетабля Франции] и наделённом прекрасными способностями (fortune en ses besongnes)».

Очень важное место образ Жиля де Рэ занимает и в «Мистерии об осаде Орлеана». В принципе, ничего необычного в этом нет, поскольку первый вариант «Мистерии…» был написан к 1435 году по заказу самого маршала и исполнялся в его присутствии на праздновании, посвящённом дню освобождения города. Однако хорошо известно, что до нас дошёл второй вариант «Мистерии…», создание которого датируется 1470-ми годами. В это время было известно не только о суде над маршалом, но и о том, что попытки реабилитировать его ни к чему не привели. И тем не менее Жиль де Рэ представлен на страницах «Мистерии…» как самый опытный полководец, к мнению которого прислушивались все, включая Жанну д’Арк.

Но шли годы, сменялись десятилетия, и современники Жиля постепенно сходили с сцены. Для следующего поколения летописцев он был уже не живым человеком, которого знали лично, а историческим персонажем. Тем, о котором судят не по собственным впечатлениям или словам очевидцев, а по строчкам в исторических документах. Самыми полными и авторитетными из них выглядели тома церковного и светского судов, состоявшихся в Нанте в 1440 году. Отмеченная Ольгой Тогоевой литературно-фольклорная составляющая этого набора документов добавляла им убедительности, ведь людям всегда нравились простые ответы на сложные вопросы…

Для следующего поколения хронистов и историков Жиль де Рэ стал уже не только колдуном и сатанистом, но и жесточайшим маньяком – убийцей сотен невинных детей. Понятно, что такому мерзкому персонажу не нашлось места рядом с героями освободительной борьбы. Маршала вычеркнули из французской истории и постарались забыть…

Однако материалы судебного процесса лежали в архивах и ждали своего часа. В течение следующих двух веков юристы включали выдержки из них в сборники, упоминали о деле «знаменитого колдуна» в трактатах, посвящённых ведовским процессам. Особого интереса у публики это не вызывало, и во времена Великой французской революции о Жиле де Рэ забыли окончательно. Никому не нужные документы нантского процесса 1440 года осели в архиве департамента Атлантическая Луара, где их можно найти и сейчас. Этот оригинал многие историки считают неполным. Кроме него известно ещё несколько более поздних списков, дополняющих друг друга и основной текст. Содержащиеся в них листы одни исследователи признают подлинными, другие – поддельными… В зависимости от того, какой трактовки – обвинительной или оправдательной – придерживается данная историческая школа.

Пробуждение интереса к Жилю де Рэ связано с именем французского историка Рене Ла Клавьера, которому удалось разыскать в архивах не только протоколы процесса над опальным маршалом Франции, но и абсолютно неизвестные прежде документы: мемуар наследников[66], записи легистов герцога Франциска II (составленные для так и не состоявшегося процесса реабилитации) и так далее. Однако когда Клавьер ознакомил со своими открытиями Комитет исторических изысканий, его руководители наотрез отказались печатать эти материалы, несмотря на всю их историческую ценность. Для образованного общества ХIX века, воспитанного в правилах пуританской морали, натуралистические детали из текста протоколов звучали слишком шокирующе.

Исследователю пришлось отступить. Однако остановить процесс было уже невозможно. Через девять лет найденные Клавьером материалы процесса были напечатаны в качестве приложения к биографии Жиля де Рэ, принадлежавшей перу аббата Эжена Боссара. Судебные протоколы публиковались в том виде, как они были в деле – на церковной латыни и французском языке XV века, и потому их текст для основной массы читателей был малопонятен. Однако общий его смысл, и особенно грязные подробности, публика усвоила быстро. Книга Боссара вызвала во французском обществе острый интерес к личности Жиля де Рэ, который не угасает и поныне. Размах изысканий привёл к тому, что из архивной пыли один за другим стали появляться документы, проливающие новый свет на жизнь маршала и его эпоху: сообщения хроник, судебные и церковные записи, материалы многочисленных купчих грамот и так далее.