Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ

Как метко подметил один из бургундских капитанов: «Весьма безрассудным делом представляется мне во время войн рисковать своей жизнью и достоянием единственно во исполнение воли принцев и больших господ. Ибо они по первой же прихоти помирятся между собой, в то время как всем, служившим им верой и правдой, достанется в награду разорение и нищета». Понятно, что так думали после 1435 года не только бургундцы. Друзья и соратники Жанны д’Арк испытывали схожие чувства.

Выражением этих настроений стали два, на первый взгляд, совершенно не связанных между собой события: грандиозное празднование годовщины освобождения Орлеана в 1435 году и интрига Жанны д’Армуаз. Оба действа останутся загадочными и непонятными, если рассматривать их в отрыве от Аррасского договора.

Празднование годовщины снятия блокады в Орлеане проводили каждый год, однако обычно всё ограничивалось крестным ходом вокруг крепостных стен. Первое подобное шествие было организовано 8 мая 1429 года по предложению Девы. В нём участвовали соратники Жанны, солдаты орлеанского гарнизона и благодарные горожане. Однако в 1435 году статус и регламент праздника резко изменяются. На грандиозной премьере «Орлеанской мистерии» присутствуют множество людей. Кроме жителей города на праздник прибывают тысячи гостей. Всех их щедро угощают за счёт главного устроителя и мецената – Жиля де Рэ. Слава об успехе «Орлеанской мистерии» быстро расходится по стране.

Реакция Карла VII следует незамедлительно. Уже через полтора месяца на свет появляется документ, известный историкам как «Сочинение наследников», в котором ближняя и дальняя родня Жиля жалуется на его непомерные траты и требует от короля запретить маршалу продавать кому бы то ни было его собственность. Что характерно, подписи самых близких родственников и наиболее вероятных наследников – жены Катрин и дочери Марии (за которую, по её малолетству мог подписаться назначенный королём опекун) на документе отсутствуют.

Обычно неспешный Карл VII реагирует на «Сочинение…» моментально – уже 2 июля на свет появляется королевский интердикт, в котором Жилю де Рэ запрещается продавать кому-либо ленные владения, а всем остальным – их у него покупать. Эта странная поспешность лучше любых словесных доводов доказывает: «Сочинение…» изначально писалось «наследниками» по заказу короля. Похоже, щедрое финансирование орлеанского праздника Карл VII посчитал демаршем… Причём демаршем враждебным и крайне для себя опасным.

Резоны монарха понятны. Во-первых, громкое чествование Девы, в гибели которой была огромная вина бургундцев, грозило сорвать намечающееся соглашение с Филиппом Добрым. Этого Карл VII допустить не мог. Во-вторых, в государстве давно уже пора проводить реформы, урезающие права и привилегии феодальной знати. В борьбе с ней король планировал опереться в первую очередь на жителей крупных городов. Допустить, чтобы в этой среде резко возросло влияние какого-либо графа, герцога или барона, Карл VII не мог и не хотел.

Для короля интердикт от 2 июля был обычной охранительной мерой. Для маршала он стал началом конца. Не будем забывать, Жиль де Рэ – оптовый торговец солью. Как все купцы, он широко использует заёмные средства. До этого момента процент был крайне низок, ведь маршал – надёжный должник. Теперь ставка взлетела… И понизить её с помощью залога нельзя. Переход имущества к кредитору король сочтёт скрытой продажей, нарушением эдикта. Остаётся залог с обратным выкупом. Здесь кредитор получает собственность лишь в случае смерти должника. Процент приемлем, но зато велик дисконт – за поместья дают треть реальной цены. Кредиторов можно понять: они страхуют риски.

Таким образом, все риски перекладываются на Жиля. И главный из них – возможность погибнуть, не успев вернуть долг. В этом случае вместо денег кредитор получает имущество, которое можно продать на рынке втрое дороже!!! Смерть маршала – выгодный коммерческий проект. И к тому же не слишком рискованный, ведь король-то на него обижен. Главное – хорошо подготовиться и выбрать удобный момент для удара!

Орлеанская инициатива Жиля нейтрализована. Но протестное настроение у соратников Жанны д’Арк никуда не делось. Герои 1429 года по-прежнему считают: король забыл о тех, кто пришёл ему на помощь в трудную минуту… Вот если бы вернулась Дева, Карл VII не посмел бы её ослушаться. Так началась интрига Жанны д’Армуаз.