Сопряжение. Код JNB

– Я понял. Срочно в офис? Тебя подкинуть?

– Нет, спасибо. За мной приедет служебный транспорт.

– Вертолет? – усмехнулся Ясон.

– Благодаря вертолету у меня есть шанс успеть принять душ, – серьезно ответил Демьен, набирая какое-то сообщение. На коротко стриженных темных волосах блестели капли пота.

– Окей, я здесь закончу, иди.

– Матч за мной? – спросил Демьен, на секунду оторвавшись от панели вирт-браслета.

– Не доиграли, – флегматично бросил Ясон. В своем теннисном противостоянии они неделю назад зафиксировали ничью, когда Ясону удалось сократить разрыв, созданный двумя победными играми Демьена. Признавать поражение в незаконченном матче он не собирался.

– Тогда на неделе свяжемся, решим, что с этим делать. Доброй ночи!

– Удачи.

Пожав противнику руку, Демьен направился к раздевалкам, на ходу убирая ракетку в черный чехол.

Ясон сделал еще глоток и подошел к вирт-панели корта, которая дважды с искренним, свойственным только компьютерам удивлением переспросила, хочет ли он досрочно завершить игру. Убедив расстроенную машину смириться с его решением, Ясон двинулся к выходу. Когда он пересек невидимую полосу датчиков на краю корта, прожекторы за его спиной погасли с щелчком – словно раскололась скорлупа ореха.

Ясон неспешно вымылся под душем и собрался. На выходе из раздевалки он заметил знакомый чехол с ракеткой и подхватил его, удивляясь, какая проблема могла заставить аккуратного Демьена забыть что-то из своих вещей. Провожая Ясона из теннисного парка, система визуализировала соблазнительную длинноногую спортсменку, которая радостным голосом сообщила, что ждет его снова. Изучая изображение, Ясон попытался прикинуть, во сколько хозяину встала голограмма высокого разрешения, явно созданная по живому прототипу. Сумма получалась немаленькая.

I. Код INN

1. Светящиеся линии

Ясон озадаченно наблюдал, как сужается на полу полоска дневного света, а потом закрывшаяся дверь погрузила его в темноту. Он бесшумно снял шляпу и плащ, кинул их на стойку при входе. Промелькнула мысль, что он в очередной раз оставил «зиг-зауэр» в кабинете: размеренная жизнь заставила расслабится и позабыть некоторые полезные привычки.

Глаза привыкли к темноте, и Ясон различил блеклое синее свечение впереди. Двигаясь вдоль стены и стараясь не задеть мебель, он пошел к источнику света, который слегка пульсировал и двигался то вверх, то вниз.

– Ясон. – Он узнал тихий голос Елены и почувствовал тонкий цветочный аромат ее духов, когда она положила руку ему на плечо. – Встань здесь, чтобы не помешать. Как всегда, ты пришел в самый интересный момент.

Он сделал шаг вправо и прислонился спиной к стене рядом с Еленой. За ней справа в темноте белели манжеты и воротник рубашки Марка.

Ясон вгляделся в сияние впереди и смог различить лицо и руки человека, который проделывал какие-то сложные манипуляции со светодиодом. Синий неоновый свет выхватывал широкие темные брови, густые темные волосы надо лбом, широкий нос и изящный узкий подбородок.

Наконец наладка была закончена, и свет погас. Еще какое-то время существовали только темнота и тишина, и вдруг в центре возник узкий луч – отдельные светодиоды были совершенно неразличимы, – ринулся в правый угол, странным образом отразился от стены и распался на два, расчерчивая комнату тонкими линиями, создавая пустые или заполненные сиянием геометрические фигуры. Один из новых лучей ударился о стену рядом с Ясоном, отскочил к потолку, упал вниз и растекся, превратился в треугольную лужицу синевы на полу. Светящиеся линии застыли и едва заметно пульсировали. Елена тихо выдохнула.

Ясон смотрел на силуэт невысокого мужчины на фоне синевато-белых плоскостей и линий. Работы молодого тайского художника Сонтхи не привлекали большого внимания общественности. В них было слишком мало социального подтекста, слишком мало вызова, слишком много гармонии.

Почему Сонтхи решил превратить пространство галереи в мир ожившей геометрии, Ясон не знал, но результат ему нравился.

Художник наконец повернулся к зрителям лицом.

– Саватди кхрап! – произнес Сонтхи с музыкальностью, присущей только настоящему тайцу.

– Саватди кхрап! – ответил Ясон, улыбнувшись. – Ты уже закончил, Сонтхи?

Художник кивнул.

– Это потрясающе, – сказал Марк и уважительно поклонился. Он умел выражать с помощью традиционных жестов все нюансы своих чувств: Марку было двадцать пять лет, и большую часть жизни он жил в Таиланде.

Ясон шагнул внутрь инсталляции. Двигаясь между плоскостями и линиями, он удивительным образом не отбрасывал теней и не разрушал волшебные световые скульптуры. Привычное прямоугольное пространство галереи расплавилось и снова застыло, подчиняясь законам какой-то иной, неэвклидовой геометрии. Ясону хотелось дотронуться до висящих в пустоте изящных линий: свечение было неравномерным, как будто нарисованным тонкими штрихами разной плотности, и казалось… пушистым.