Сопряжение 10

Вдруг Алита простирает изящную длань над головой искалеченной старухи. И прямо на моих глазах плоть несчастной начинает стремительно обновляться. Язвы затягиваются, коросты опадает, открывая розовую кожу. Скрюченные пальцы распрямляются. Спустя миг на месте умирающей развалины остаётся здоровая женщина, изумлённо взирающая на свои обновлённые ладони. Аналогичная судьба постигает ещё троих инвалидов — отрастают утраченные конечности, заживают ожоги и шрамы.

Толпа взрывается исступлённым ликованием. Со всех сторон летят восхваления чудотворице. Окружающие как один простирают к ней руки в немой мольбе об исцелении и благодати, но Супернова остаётся совершенно безучастной к их экзальтации. Она невозмутимо проходит мимо, не удостаивая взглядом рвущихся к ней калек и нищих.

С помощью Эмпатической проницательности и Струн сердца, пытаюсь уловить её истинные эмоции. Понять, что скрывается под маской равнодушия. И меня обдаёт волной ледяного высокомерного презрения. Она взирает на этих бедолаг, как на навозных червей, копошащихся в грязи под её ногами.

Словно почуяв моё ментальное вторжение, Алита вскидывает голову и впивается в меня немигающим взглядом. В глазах, которым положено быть слепыми, полыхает бездна силы и обжигающее пламя.

Виски стискивает резкая боль, будто кто-то всадил в них раскалённые спицы. Мой ментальный щуп точно прихлопнули титановой дверью. Светоч явно не желает, чтобы кто-то совал нос в её истинные помыслы и чувства.

Отвернувшись, я следую за своим провожатым вглубь анфилад Храма, думая о своём. Что бы не скрывалось за фасадом лазурной дамочки, это не имеет никакого отношения к святости и благочестию. Имидж, который она транслирует вовне, крайне далёк от того, кем она является на самом деле. Неудивительно. Чем более добродетельным хочет казаться человек, тем грязнее скелеты прячутся в его шкафу.

Наконец, мы останавливаемся перед массивными двустворчатыми дверями, покрытыми затейливой резьбой. Юмбраль небрежно касается их когтистой лапой, и они с мелодичным звоном распахиваются, являя моему взору кабинет местного иерарха.

И он полностью соответствует царящему вокруг фальшивому пафосу. Всюду драгоценные металлы, камни и ткани. На стенах — мозаики, прославляющие деяния Хранителей. Не хватает только инкрустированных бриллиантами плёток для самобичевания, видимо, ещё не успели доставить, и платного лифта в райские кущи.

А над всем этим великолепием царит… существо. Иначе и не скажешь. Оно восседает на резном троне словно король. И, судя по исходящей от него ауре собственной важности, наверняка считает себя именно таковым.

У него вытянутое лицо рептилии, покрытое мелкой желтоватой чешуей. Из пасти торчат длинные игольчатые зубы. Самое же неприятное — его глаза. Вернее, их отсутствие. На месте глазниц зияют провалы, в которых клубится первородная тьма. Что-то больно много у них слепошарых в одном месте.

Существо облачено в роскошные лиловые одеяния, расшитые золотом и усыпанные драгоценными каменьями. В правой руке оно небрежно сжимает витой жезл, увенчанный сияющим кристаллом.

Самое забавное — это всего лишь Кваз с бронзовым классом Жреца. О да, его РБМ искусственно раздут, но вся сила — не более чем мыльный пузырь. Выглядит впечатляюще, но лопнет от малейшего прикосновения реальной угрозы.

— Владыка Юра́о, — скрипит Юмбраль, склоняясь в почтительном полупоклоне. — Я доставил нашего… гостя, как вы и приказывали.

Кривя губы в плотоядной усмешке, иерарх взмахивает рукой, отпуская своего прислужника. Затем впивается невидящим взглядом в моё лицо.

— Что ж, рад приветствовать тебя в нашей скромной обители, Егерь. Прошу, присаживайся. Нам о многом надо побеседовать… — цедит собеседник замогильным голосом, пытаясь искусственно нагнать жути.

Наверное, на впечатлительных дурачков это работает, но меня веселит.

Неспешно опускаюсь в предложенное кресло, обитое алой тканью, похоже на бархат. Юрао пристально смотрит на меня своими пустыми глазницами, в которых клубится тьма.

— Итак, — вкрадчиво начинает Хранитель, — полагаю, ты догадался, почему мы пригласили тебя?

Изображаю на лице самую дружелюбную из своих улыбок и развожу руками:

— Даже не представляю. Наверное, побеседовать о спасении моей грешной души?

Морщинистые губы иерарха кривятся в снисходительной усмешке.

— В какой-то мере ты прав, — тянет он, небрежно поигрывая своим жезлом. — Ведь наш орден как раз и занимается тем, что несёт в массы слово истины.

Юрао чуть подаётся вперёд, буравя меня немигающим взглядом.

— Видишь ли, Егерь, мы, Хранители Равновесия, поклоняемся Сопряжению, как высшей силе во вселенной. Оно для нас — альфа и омега, начало и конец всего сущего. Ведь как можно не почитать силу, что способна менять миры на корню? Обрушивать цивилизации и возносить их к далёким звёздам. Дарить жизнь и смерть в равной мере. И, да, мы свято верим, что у Сопряжения есть своя воля, свой великий замысел. Однажды он откроется нам…

Он многозначительно умолкает, давая мне возможность проникнуться услышанным.