Соперник Византии

- Брат, неважно в городе. Много пришельцев, но, как я вижу, среди них много греков, много монахов, по всей Болгарии столько нет, одним словом, вороги в городе. На торге лопочут про нехристей, в церкви про антихристов и о суде Божьем. Людей запугивают, а которых и убивают. Ныне десятника моего Иона всю семью извели и хату его заняли. Страху навели кругом. Что делать будем, болярин?

- А ты не знаешь что, - ответил раздраженно Волк, - на сук их всех, подлецов!

- Я то знаю, да вот пришел тебе доложить, как ты на то посмотришь, как чего потом не вышло?

- А как ты сам мыслишь? Это ж на твоего воя ополчились. Гляди, завтра другим придется срамо!

На другой день трое оказались повешенными, а четвертого Бузила притащил к Волку на ошейнике.

- Вот головник, оттопок [138] , - сказал сотник, - на прю [139] его, собаку, все лаял о воздаянии кары небесной, а сам заговор учинил, лазутчик.

Грека-лазутчика вздернули на дыбу. И полилось такое, что Волк за волосы хватался, хлебал ракию и, прокляв себя, слепоту и бездействие, день поначалу ходил в безумии, а потом отливали его холодной водой. В городе оказалось больше двадцати банд, все переодеты, прекрасно вооружены и говорят по-болгарски, живут в городе, а центр в монастыре. Все прибывшие монахи - греки из монокурса [140] . Ждут сигнала к восстанию, для того знакомятся и спаивают воев, охраняющих крепость и ворота. Восстание начнется, как только болгарское войско появится у стен крепости. И тут же донесли, что идут бои в Переяславце, восставшие воспользовались крестным ходом и напали на гарнизон, а часть войска уже в городе, а другая часть направляется в Доростол. Волк враз отрезвел. Под утро в Доростоле с частью оставшихся воинов появился Улеб. Тут же Волк собрал всех сотников на кмет, объяснил обстановку и спросил:

- Как, браты, решать будем?

- Лагерь оставить и всех воев собрать в городе, - сказал Ивашка-первый.

- Надо посмотреть, какое войско. Может, одни лапотники, чего их бояться, - сказал Шивон из Белобережья.

- Не думаю, - сказал Утин, - они же воевать идут. А банды стрелять в спины нам будут. До прихода Святослава не удержим, все поляжем, город возьмут изнутри, как Переяс-лавец, - и глянул на Улеба, который сидел молча, опустив голову на руки.

- Как же ты, Волк, не углядел лазутчиков? - спросил Кол, он всегда задавал каверзные вопросы. Но вступился за Волка Егри:

- Чего красить других, ежели у самого морда как буряк [141] . Все мы виноваты. Ведь видели и пускали в город чужих. Думать надо, что делать, и не винить.

У Волка вид был как у побитой собаки. Он уже совсем не соображал и будто опустил руки. Сотник Бузила и его помощник Божан предложили:

- Надо прежде всего уничтожить муравейник в монастыре, - раздумывая, сказал Бузила. - Не трогать монахинь, кроме настоятельницы, а монахов всех порубать.

- А сейчас поставить двойную охрану, чтобы никого не выпускали из монастыря. А просвитера уж точно.

- Вот, - вступил Шивон, - наших не пускали в монастырь, а чужим кобелям пожалуй. Я бы эту настоятельницу первой...

- О чем ты говоришь, - взорвался Кол, - у тебя на уме одно - разбойничать, вино и бабы. А тут судьба наша решается!

Волк оглядел всех и грозно сказал:

- Буде вам. К вечеру чтоб все войско было в городе. Селить по несколько человек в доме, а я монастырем займусь.

Но тут Улеб поднял голову и твердо заявил:

- Монастырь я возьму на себя со своими воями. Не каж дый монах предатель, а вы наломаете дров. Я, как христианин, разберусь сам.

Волк не стал спорить с князем, братом Святослава, и согласился. Тем более Переяславец был уже сдан, а это должно было настроить Улеба на праведное, но беспощадное отношение к врагам. Так думал Волк.