Соотношение сил

– Не говорите ерунды, Мишель! – раздраженно отрезал кто-то. – Они постоянно нарушают наши границы, но еще ни разу не бомбили.

– Кошмарный вой, может свести с ума! Что это вообще такое? Кто-нибудь слышал нечто подобное?

– Я слышал, в Польше, – сказал Ося, – бомбардировщики снабжены специальными сиренами.

– Зачем? – прошептал детский голос.

– Чтобы напугать еще сильней, – ответил женский голос и забормотал молитву.

Габи молчала, уткнувшись лицом ему в грудь. Он поглаживал ее по спине.

– Разве Гитлер объявил войну Швейцарии? – спросил кто-то.

– Перед нападением на Польшу он войны не объявлял, – печально пробасил Ваня, – напал, и все.

– Да, но сначала устроил провокацию…

– Эта сирена и есть провокация, раньше они себе такого не позволяли…

– Обычно их выдворяют наши истребители.

– Почему молчит наша противовоздушная оборона?

– Если их начнут сбивать, они озвереют и сотрут нас в порошок.

– Они и так звери…

– Хуже зверей…

– Господи, это кончится когда-нибудь?

– Успокойтесь, господа, – бодро произнес Ансерме, – бомбить Швейцарию они не будут. Им нужно надежное место, чтобы хранить свое золото, прятать, в том числе и друг от друга. А что в мире надежней швейцарских банков?

– Почему вы так уверены? – спросил Ваня. – Золото прячут одни, бомбят другие.

– Люфтваффе принадлежит Герингу, – объяснил Ансерме, – он руководит грабежом и хранит тут награбленное.

– Нападут и заберут свое золото, да еще чужое прихватят, – угрюмо возразил Ваня.

– Неужели швейцарские банки принимают кровавые деньги? – спросил детский голос.

Кто-то вздохнул и прошептал:

– Деньги не пахнут…

Послышался нервный смешок, Томушка заметила с легкой укоризной:

– Пьер, если вы с самого начала знали, что бомбить не будут, зачем потащили нас сюда?

– Простите, княгиня, запаниковал, эта чертова сирена кого угодно сведет с ума.

– Можно подумать, ты бы продолжала спать, – проворчал Ваня. – Если бы Пьер нас не собрал здесь, у нас бы полопались перепонки.

Ансерме подошел к двери, приоткрыл.

– Ну вот, уже тихо. Война со Швейцарией закончилась. Жду вас к завтраку, господа, после таких потрясений надо хорошо подкрепиться.

Когда вернулись в номер, Габи молча проскользнула в ванную. Ося вытянулся на кровати, поверх одеяла, закрыл глаза, задремал. Стояла блаженная тишина, только озерная вода плескалась да чайки покрикивали, но в голове продолжала завывать сирена, под закрытыми веками замелькали развалины, трупы, кровь.

Проснулся он оттого, что Габи сидела рядом, уже одетая, гладила его по голове. Глаза были сухие, губы белые.

Ося поймал ее руку, поцеловал в ладонь.

– Пойдем завтракать.

В столовой пахло горячими булочками и кофе. Княжеская чета сидела на своем обычном месте. За соседним столом – французское семейство. Довольно молодые родители с дочкой лет четырнадцати. Девочку звали Жанетт. Именно она спросила в погребе: «Неужели швейцарские банки принимают кровавые деньги?» Сейчас сидела бледная, понурая, ковыряла вилкой творожную запеканку.

Ося и Габи поели молча, потом отправились гулять.

– Ну, что ты решил насчет Москвы? – спросила Габи, когда отошли подальше от пансиона.

– Пока ничего.

– Почему? Разве не ясно? Брахт в проекте не участвует. Можно успокоить доктора Штерна.

– Рано делать выводы. – Ося пожал плечами. – Конечно, он уволился из института, но это не мешает общаться с коллегами, обсуждать научные вопросы и давать дельные советы. Ты просто не понимаешь психологию ученых, небожители ни с чем не считаются. Наука превыше всего.

Габи тихо засмеялась.

– Ты перепутал. Небожители сегодня летали над нами и выли. Их психологию действительно понять нельзя. А ученые всего лишь люди. Даже те, кто делает урановую бомбу, обычные люди. Мотивы их вполне прозрачны. Тщеславие, деньги, бронь.

– Думаешь, у Брахта таких мотивов нет?

– Из призывного возраста он вышел, повестка ему не угрожает. Из института уволился, работает в домашней лаборатории. Значит, имеет средства.

– А тщеславие?

– Сомнитетельное удовольствие. Геростратова слава, только вместо храма в Эфесе сожжен будет весь мир.

– Красиво. – Ося хмыкнул. – Но неубедительно.

– Слушай, о психологии можно рассуждать бесконечно, – сердито заметила Габи, – есть факты. Брахт из института уволился и прибор свой, судя по всему, еще не собрал.

– Доктор Штерн о приборе ничего не спрашивал, значит, и сообщать пока не стоит.

Габи резко остановилась, взяла его за плечи.

– Ты что, перестал им доверять?

Ося вздохнул, отвел взгляд.

– Слишком уж неопределенно сформулированы вопросы.

– Надеюсь, ты не забыл, что они спасли мне жизнь? – Габи повернулась и быстро пошла вверх по тропинке между виноградниками.

Ося догнал ее на маленькой смотровой площадке. Внизу открывался сказочный вид на озеро, над головой раскинулось яркое альпийское небо, без единого облачка. Он обнял Габи за талию.

– На что мы тратим время? Смотри, какая красота!

– Как на открытке, – огрызнулась Габи.

– Между прочим, в спасении твоей жизни я тоже участвовал.

– Спасибо, я помню. – Она взглянула на часы. – Ладно, пора, мне надо еще уложить чемодан.

– Успеешь. Объясни, что на тебя нашло?