Сообщество разума

Каждый дискурс – то есть речь как таковая – имеет несколько масштабов. Каждое слово, которое мы слышим, может изменить наше состояние способами, зависящими от всех структур, что возникли благодаря словам, прозвучавшим ранее. Большинство этих структур само по себе являются не более чем «переходами», существует всего несколько мгновений, прежде чем мы принимаемся перегруппировывать их части и, возможно, полностью отбрасывать остальное. Так, автомобиль может сначала быть субъектом предложения, затем стать Транспортом или Инструментом следующего предложения; или же весь сценарий может быть использован лишь для изменения персональной характеристики какого-то Деятеля в более крупной сцене. По мере разворачивания дискурса детали каждого уровня поглощаются разветвленными сетями более масштабного выражения, чьи «контуры» все сильнее отдаляются от отдельных слов, послуживших основой для них.

Было бы замечательно построить компактную и обоснованную теорию, объясняющую все наши словоформы. Но этот идеал недостижим, поскольку слова суть внешние проявления весьма очень сложных умственных процессов, и не существует четкой границы между языком и всем остальным, что принято относить к мышлению. Разумеется, границы самих слов относительно ясны; когда слова имеют несколько значений, наши грамматические тактики обычно помогают нам назначить правильные смыслы различным терминалам и другим мысленным структурам. Эти тактики включают в себя всевозможные уточнения, предлоги, порядок слов и прочие сигналы, которые указывают, как добавить одну фразу к другой. Еще мы объединяем слова в более крупные выражения, которые варьируются, в неопределенности границ, от компактных клише наподобие слова «хот-дог», до сигналов, почти не связанных с конкретными словами; они охватывают с трудом поддающиеся описанию нюансы фразировки, ритма, интонации и изменений стилистики.

Обычно мы не осознаем, что грамматические тактики ограничивают нас в выборе слов. Зачастую мы куда больше осведомлены о других языковых тактиках, которые используем, чтобы привлечь внимание слушателей, – перескакиваем с темы на тему, меняем уровни детализации, переходим от «общих планов» к частностям и т. д. Мы учимся употреблять выражения типа «кстати», чтобы сменить тему; говорим «например», чтобы задать более глубокий уровень детализации; произносим «но», опровергая ожидания или прерывая изложение; говорим «в любом случае» или «вопреки тому», обозначая конец прерывания или уточнения.

Но все это – лишь малая часть языка. Чтобы понять других, мы также используем наши обширные запасы общих знаний – знаний не только о том, как конкретные слова соотносятся с объектами, но и о том, как выражать и обсуждать различные объекты. Каждое человеческое сообщество создает множество взаимосвязанных форм дискурса, конструируя истории, объяснения, беседы, дискуссии и споры. Мы изучаем грамматические формы для совмещения слов с фреймами предложений, а также накапливаем запасы «сюжетов» для наполнения наших историй, и запасы «типовых личностей» на роли персонажей этих историй; дети же вынуждены все это осваивать в процессе обучения языку.

Глава 27 Цензоры и шутки

Мужчина за обеденным столом окунул руку в майонез, а затем провел пальцами по волосам. Когда его сосед удивился, мужчина извинился: «Мне очень жаль, я решил, что это шпинат».

Зигмунд Фрейд

27.1. Демоны

Очевидно, нам следует наконец завершить историю о Мэри и воздушном змее. Вот продолжение первых фраз.

Мэри пригласили на праздник дня рождения к Джеку. Она спрашивала себя, понравится ему или нет воздушный змей.

Джейн сказала: «У Джека уже есть змей, так что тебе придется унести его обратно».