Сонник Инверсанта

Но моего шепота она уже не услышала. Грохочущая очередь разорвала тишину. Обладатель лазерного прицела отчего-то не позаботился о глушителе. Простыня, которой мы только что накрывались, ожившим привидением встала на дыбы. Пули рвали материю, терзали обои. Не в силах достать нас на полу далекий стрелок в ярости опустошал рожок, уродуя комнату. Пуль он не жалел. В должной мере досталось и каменной пепельнице, и массивному термометру, и графину с водой. Брызнул осколками телевизор, а оконные рамы, движимые пулями, разошлись еще шире.

Потянув Анну за собой, я отполз к стене. При этом на все лады я продолжал костерить нашу охрану, которая все еще мешкала. Впрочем, с хулой я поторопился. Пространство за окном заполнилось взволнованными голосами, а чуть погодя дружно затрещали ответные выстрелы. Видимо, били не куда попало, а в цель, потому что пули перестали тиранить нашу комнату, и настала звенящая тишина.

– Ушиблась? – я сел на полу и взял в ладони лицо Ангелины. – Бедная моя девочка!…

Конечно же, она ушиблась. Совершить такой кульбит – да еще спросонья! Плюс неприкрытая обида. Все-таки толкнул я ее крепко. Что называется – от души. Само собой, теперь-то она поняла, почему толкнули и с какой целью, но подобно ребенку не могла удержаться от слез. Потому что ласкали, улыбались – и вдруг плюнули. Поди-ка объясни, что иначе было нельзя. Разум-то все понимал, а сердце опять играло в собственные игры. Вот вам и еще одна парадигма непростых жизненных отношений.

И снова, правда, уже совершенно не к месту я ощутил горделивый прилив. Во-первых, я не растерялся, а во-вторых, сходу сумел понять нюансы ее состояния. Все-таки прежний психолог был во мне еще жив. По крайней мере, несчастным и вконец заплутавшим бродяжкой я себя не чувствовал. Я мог копаться в мирском муравейнике, как дотошный механик в чреве трактора, – с надеждой если не починить механизм, то, по крайней мере, разобраться в принципе работы.

И отчего-то подумалось, что власть меня не испортит. Потому как не на того она, голубушка, напала. И потому как что-то я в этой жизни знал и умел. А значит, и зубки, в конечном счете, придется обломать им, а не мне.

* * *

Рядовой метра под два ростом застыл у самой двери. Командир охраны осмелился ступить чуть дальше, кончиками десантных ботинок коснувшись краешка ковра. Я не без удовольствия разглядывал его. Румянец во всю щеку, грудь колесом, бесхитростные глаза. Видно было, что служба парню нравится и нравится, что он состоит в охране первого лица державы. Правда, черт их знает, как им меня представили, но в лице юного начохра я разглядел лихую готовность как к показному испугу, так и к похвальбе. Снайпера они проворонили, это было ясно, однако уйти ему также не позволили, обезвредив в первые же несколько секунд. Так что все было в равной мере налицо: и определенное верхоглядство, и безусловная оперативность. Это уж как поглядеть – с какого угла и какой высоты. Я под собой высоты особой не чувствовал, а потому с выражением эмоций не спешил. Даже не стал интересоваться, кто именно устраивал на меня покушение и сколько их всего было. Тем не менее, хлопцы ждали от меня вопросов, и я не стал их разочаровывать. Кивнув на изуродованные пулями стены, поинтересовался:

– Что это было за оружие?

Бравый начальник еще круче выкатил грудь, без заминки выпалил:

– Автоматическая винтовка «Ругер» с рожком на двадцать четыре патрона, калибр восемь и два.

– Странный калибр.

– Никак нет! Стандартный для рундвеймарской системы!

Вот, пожалуйста! Еще одно новое словечко! Какая-то рундвеймарская система. А еще жуткие имена вроде Бургая, Зулиса и Перкарлайта. Не все, стало быть, перекрасились в Артемов да Иванов…

– Как звать тебя, сокол?

– Иван Лещенко, Ваше Величество!

– Иван? Уже легче… – я вздохнул. – И что же, Ваня, трудно служится с твоим именем в Артемии?

Юный командир замялся.

– Давай, Ваня, не тушуйся! Отвечай, как на духу.

– Поначалу трудновато приходилось. Про Ванессию то и дело намекали. В смысле, значит, не пора ли и мне туда перемещаться. Только я ведь здесь родился и туда не хочу!

– Понятно, Ваня, понятно, – я успокаивающе похлопал его по плечу. – Это все рудиментарное сознание. Скоро этих старорежимных идиотов мы всех повыведем. Потому как Иваны и Артемы – это что у нас?

– Не могу знать, Ваше Величество!

– Можешь, Ваня. Обязательно можешь. Артемы и Иваны у нас братья на век, так и запомни.

– Запомню, Ваше Величество!

– Вот так, а фразу с «немогузнайством» мы тоже изничтожим. Незнаек в нашей армии быть не должно! Это еще Суворов сказал. Знаешь Суворова?

– Никак нет, Ваше Величество. Не встречал.

Я вздохнул.

– Ладно, не встречал – так не встречал. А скажи-ка мне, Ваня, рожок-то он весь успел выпустить?

– Никак нет! – горделиво рявкнул юный офицер. – Два патрона осталось. Сам проверял.

– Что ж, молоток, лейтенант!

– Виноват?

– Или ты еще не лейтенант?

– Пока только старший подпрапорщик. Уже второй год.

– Ага, значит, дальше у вас идет прапор, а потом…

– Потом – звание поручика, Ваше Величество!