Когда дождь барабанит по крышам и стеклами сплошною завесой отгораживает вас от мира,вы сидите в своих уютных квартирках,довольные тем, что никто не ждет вас там, под дождем.Синеватый огонь тлеет в телеэкране,тихо вьется дымок сигаретыи рассеивается, как ваши мысли(всё об одном, но о чем?)и снова растет, и взвивается, а потомисчезает опять — Безысходность.Безысходность царит в вашем домеи раскладывает ваши пасьянсыи читает молитвы о том,чтобы хоть один промокший путникпостучался к вам, попросил ночлега,оставил следы мокрых сапогна вашем уютном ковре,выключил назойливый телекамин,наполнил комнату холодной сыростьюи теплыми слезами, но никто -никто, кроме Безысходности -не посетит ваш дом, и сигарета(о когда же прекратится этот дождь!)будет вашей единственной собеседницей.Сигарета и Безысходность,которая всё молчит,бездумно разгоняя сигаретный дым — и настежь -настежь готовы распахнуть вы двери,выбежать, вырватьсяв дождь с непокрытой головой, пробежатьсяпо холодным лужам с криком: «Воздуха!»…Но мысль о простуде,и о вашей солидности,и о соседях, крутящих пальцем у виска -останавливает вас, и вы улыбаетеськисло и тупо.И, не отрывая глаз от телевизора,раскладываете всё тот же пасьянс.(«Пасьянс» — значит — «терпение» -о, вы терпеливы!) Терпите же.Терпите и знайте,что дождь всё равно когда-нибудь кончится.Кончится раньше, чем вы решитесь на безумство.… Но если бы с ним кончалосьвсевластие Безысходности!
1978
ГАЛЕРНЫЙ РАБ
Спина уже привыкла, задубев,К змеиным, обжигающим ударам.Однажды бросят в океана зевМеня — еще не старым.Усталым сном сменился гром цепейНа краткий час — и вновь полуживогоВлекут к веслу — и возглас «Веселей!»Плеть подкрепила снова.Так день за днем по капле жизнь мояИз тела тощего сочится в поры.О, знаю, в неизвестные краяУйду я скоро.Но в тех краях чем буду я без вас -Без плети, без весла и без цепей гремучих?Так сросся с тем я, от чего угас.Что бьет и мучит,Что если избавленье там, в раю.То намертво вцеплюсь я в цепь свою!