Сон в зимнюю ночь (СИ)

- Так я и думал, - вздохнул мужик. - Ну кто ж в лес без пирогов-то ходит?! А самогон с махоркою есть?

- Тоже нету.

- Вот тогда и морозь зад в сугробе!

Мужик сплюнул сердито и вроде бы собрался уходить, чем не на шутку встревожил Ивана. Мигом вскочив на ноги, он, замерзшими пальцами рванув замок кейса, протянул вторую бутылку "Camus" и початую пачку "Winston".

- У меня, вот, коньяк есть! - взмолился молодой человек. - И сигареты!

Мужик остановился, принял то и другое, оглядел прищурившись, и лихо свернув пробку, одним глотком выпил сразу полбутылки. Даже не поморщился. Облизнулся только.

- Ничего квасок, - одобрил он. - Пахучий.

Сунув бутылку за пазуху, и вытащив оттуда же трубку, незнакомец набил её табаком из двух выпотрошенных сигарет. Иван ошалело глядел как тот прикуривает... запалив трут огнивом.

Когда густой дым рассеялся в морозном воздухе, мужик длинно сплюнул и скорчил недовольную мину.

- Дрянной у тебя, Ваня, табачок. Ну да, у нас тут с махоркою-то прям беда. Так что, стал быть, сойдет. Ладно, выворачивай наизнанку свою шанелку, да обувку с одной ноги на другую перекинь.

- Зачем?! - растерялся Иван.

- Затем, что положено так.

Иван ни в коем случае не считал себя знатоком русского фольклора, однако теперь смутно припомнил, что прежде слыхал когда-то о такой примете.

Решив не перечить чудаковатому незнакомцу, он сделал как тот велел, и хоть чувствовал себя донельзя глупо, ни возмущаться, ни ворчать не стал. В конце концов - наплевать. Лишь бы выбраться из проклятущего леса!

Мужик, окинув взглядом Ивана, кивнул довольно, улыбнулся щербато да желтозубо, и поманив его пальцем, шагнул на утоптанную стёжку.

* * *

Переобутые туфли нещадно жали, но не смотря на это, идти вслед за бородатым мужиком оказалось неожиданно легко. Ноги больше не проваливались в снег, да и сама тропинка отчего-то перестала петлять меж деревьев, став вдруг прямою как авеню.

На ходу Иван быстро согрелся. Перспектива сгинуть в лесу, вроде бы, уже не угрожала, и оттого, должно быть, вернулась способность нормально соображать.

- Простите, - окликнул он мужика, - А как Вас зовут?

- Не прощу, - отозвался тот не замедляя хода и не оборачиваясь. - Чего ты меня всё на "Вы" кличешь? Я тута один, не считая тебя.

"Тыкать" незнакомцу, который, к тому же, явно старше, было немного неловко, однако, раз уж ему так комфортнее, то почему бы и нет. Тем более, кто знает, какие нравы в этой глухомани.

- Ну хорошо, - согласился Иван. - Как тебя зовут?

- То-то. А, звать меня можешь... да, хоть бы, Ерофеем Фомичом.

Имя-отчество звучали патриархально, однако, после огнива удивления уже не вызывали.

Попытавшись поравняться со своим провожатым, Иван прибавил шаг. Тщетно. Только запыхался. Мужичок шел вроде бы и не быстро, но догнать его никак, почему-то, не выходило.

- Ерофей Фомич! - оставив попытки, вновь окликнул его Иван. - А, вот ты про немцев говорил.

- Про кого?

- Ну, про германцев.

- Говорил, - не стал отрицать Ерофей Фомич.

- А, это что же, те германцы, которые здесь во время войны были?

- Они самые.

- Как же так? - Иван и не пытался скрыть сомнения в голосе. - Ты что же войну помнишь? Она же закончилась давно, а ты говоришь, что они тут недавно ходили.

- Хм... - мужичок, кажись, призадумался. - А, когда война-то закончилась?

Молодой человек аж присвистнул.

- Так, уж лет семьдесят как!

- Тьфу, ты! - обернулся через плечо Ерофей Фомич. - И чего ты мне голову морочишь? Недавно и есть.

Иван сразу не нашёлся что ответить, а потом уже не успел - неожиданно тропа вывела их из лесу... на злосчастную поляну.

Он едва не взвыл от досады! Впрочем, в следующую минуту, приглядевшись, понял что ошибся.

Низкое зимнее солнце не успело ещё выглянуть из-за елей, однако предрассветная серость уже позволяла сносно разглядеть окружающую действительность.

Поляна и впрямь походила на прежнюю, но все же, ею не была. Стёжка теперь не обрывалась больше на опушке, а вела дальше через снежную целину и упиралась в приземистый неказистый домишко, что приютился с другого края.

Ерофей Фомич всё так же резво засеменил по тропинке и молодой человек поспешил следом.

Близость жилья придавала сил, однако с каждым шагом Ивана всё более одолевала тревога. То, что он издали принял за небольшой дом, при ближайшем рассмотрении таковым не являлся. Да, что там - дом! Даже определения вроде "хибара", "халупа" или "лачуга" были к нему едва ли применимы. Землянка, разве что.

Строение располагалось к лесу задом, к Ивану передом, и перед этот представлял из себя фасад из неотёсанных брёвен высотою, возможно, чуть более метра. Двускатная крыша, застеленная древесною корой, обоими краями упиралась в землю, расчищенную, впрочем, от снега. Пожалуй, лишь это обстоятельство, да ещё дым из каменной трубы позволяли рассматривать убогое сооружение, как жилище. Ну, или по крайней мере, как обитаемое место.