Сон в Иванову ночь (Шекспира)

Нельзя не отмтить, какъ много оговорокъ въ приведенной цитат, какъ каждое положеніе въ ней смягчено осторожными – "вроятно", "можетъ быть", которыя мы отмтили курсивомъ. Дло въ томъ, что достоврнаго объ "Сн въ Иванову ночь" имется лишь фактъ перваго изданія пьесы в 1600 г.[2] и извстіе Мэра (Meere), упоминающаго о существованіи пьесы Шекспира подъ тмъ же заглавіемъ въ 1595 г. Стало быть, мы знаемъ только, что пьеса написана не позже этого года. Попытки боле точнаго пріуроченія «Сна» къ опредленной дат раньше 1598 г. основаны на догадкахъ, такъ сказать, внутренняго порядка, на сближеніи отдльныхъ стиховъ въ драм Шекспира съ произведеніями другихъ современныхъ поэтовъ{1}, на опредленіи вроятнаго отношенія «Сна въ Иванову ночь» къ поэмамъ Эдмунда Спенсера – «Королева фей» (The Faerie Queen) и Джона Лили (John Lyly) «Эндиміонъ», наконецъ на соображеніяхъ эстетико-психологическаго характера по указанію мста, занимаемаго настоящей драмой въ ряду другихъ произведеній Шекспира. Она переходный типъ отъ комедіи къ драм, представляется уже настоящей «драмой» по яркому изображенію психическихъ аффектовъ, но съ недостаточно цльно обрисованными характерами и искусственно созданными ситуаціями. Въ стих пьесы усматривается еще нкоторая неувренность; есть небрежности; пьеса всего удобне пріурочивается къ переходному моменту отъ юности къ возмужалому возрасту поэта, быть можетъ, къ началу второго періода его творческой дятельности, когда ему уже было за тридцать лтъ.

Что могло побудить Шекспира взяться за сюжетъ фантастической сказки, пріуроченной къ описанію предстоящаго брака «аинскаго герцога Тезея» съ побжденной имъ царицей амазонокъ Ипполитой? Имена Тезея и Ипполиты несомннно взяты или непосредственно у Плутарха, или изъ «Кентерберійскихъ сказокъ» Чаусера (разница въ написаніи имени: Ipolita y Чаусера, Hyppolita y Шекспира): въ первой изъ нихъ, – «разсказъ рыцаря», – рчь идетъ какъ разъ о свадьб «герцога аинскаго Тезея» съ царицей амазонокъ Ипполитой, но дальнйшее содержаніе разсказа Чаусера, отвчающее извстной новелл Боккачіо о томъ, какъ два друга, Палемонъ и Аркитъ, влюбились оба въ одну и ту же двушку, не иметъ прямого отношенія къ драм Шекспира. Заимствованной представляется лишь основная ситуація: т. е. пріуроченіе происшествія къ моменту возвращенія Тезея на родину вмст съ Ипполитой. Но у Чаусера – Ипполита уже считается женой Тезея. У Шекспира ихъ свадьба должна вскор состояться:

Четыре дня счастливые пройдутъ
И приведутъ съ собою новый мсяцъ.

Это обстоятельство, что Шекспиръ отодвинулъ срокъ свадьбы Тезея и Ипполиты, ввелъ дв другія пары жениховъ и невстъ, сдлалъ завязкой пьесы – ожиданіе наступленія брачной церемоніи, наконецъ, общимъ содержаніемъ ея избралъ любовные перипетіи въ полу – шутливой, фантастической форм, закончивъ благополучнымъ разршеніемъ всхъ недоразумній, – и служитъ главнымъ основаніемъ предположенія, что настоящая пьеса есть не боле, какъ предсвадебное развлеченіе, такъ назыв. «маска», одно изъ увеселеній, которое должно было войти въ программу празднествъ, устраиваемыхъ по случаю бракосочетанія какого нибудь знатнаго вельможи, изъ числа вліятельныхъ друзей и покровителей Шекспира. Когда предположеніе это возникло – оставалось лишь найти подходящее лицо, для котораго Шекспиръ «могъ» написать свою пьесу. Такими лицами «могли» быть вышеназванные – Эдуардъ Руссель или Вильямъ Стэнлей; но могъ быть имъ и кто-нибудь другой, третій, четвертый, о которомъ мы не имемъ достаточно свдній. – Однако, уже Ульрици высказалъ нелишенное остроумія, хотя, какъ увидимъ ниже, на нашъ взглядъ, неосновательное, возраженіе противъ опредленія настоящей пьесы Шекспира, какъ спеціально свадебнаго развлеченія, въ связи съ существовавшимъ въ ту пору обычаемъ давать «маски», «интерлюдіи», «интермедіи» и т. п. театральныя представленія по случаю вступленія въ бракъ знатнаго лица. «Странный и, по сущности, довольно дерзкій поступокъ, – говоритъ Ульрици, – поднести въ вид свадебнаго подарка своему патрону пьесу, гд любовь представлена на смхъ, скоре съ комической, чмъ съ нравственной и серьезной стороны, любовь въ ея слабости и неустойчивости, какъ простая игра воображенія, при чемъ даже празднованіе свадьбы Тезея носитъ смшной характеръ въ силу тхъ условій, при которыхъ она происходитъ. Было бы большой безтактностью во всякомъ случа переносить на общественную сцену пьесу, написанную по такому поводу, до или посл заключенія брака вельможи (въ чью честь она была составлена)». Впечатлнія, очевидно, могутъ расходиться, но къ вопросу объ умстности «Сна въ Иванову ночь» въ пріуроченіи ко дню свадьбы мы ниже вернемся, при ея оцнк по существу. Пока ограничиваемся выводомъ, что опредленіе пьесы, какъ свадебной «маски», весьма мало способствуетъ установленію точной даты ея происхожденія.