Сон разума

О том, что творилось в его душе во время концерта, лучше умолчать. Он сживал внутренние кромки губ так, что во рту чувствовался привкус крови, в ушах у него стоял монотонный звон, Фёдор не сводил с неё глаз, старался даже не моргать, почему они покраснели до рези, а пальцы левой руки занемели – так сильно они сжимали пакетик с подарком, и, если бы не всеобщее воодушевленьеце, видок его казался бы весьма странен. Увлёкся зрелищем и не только. Но по окончании сего, надо сказать, скучного, а в заключении ещё и натянуто-душевного мероприятия, когда толпа, как водится, двинула к сцене одаривать своего кумира цветами, Фёдор растерялся: так вручать подарок было нельзя, тот бы затерялся. Он встал со своего места, постоял рядом, подождал, когда схлынет основная масса, однако, как только это произошло, к своему разочарованию заметил, что цветы собирают технические работники, а она сама, судя по всему, некоторое время назад ушла за кулисы, чего за обступившим сцену народом было доселе не видно. Возникла необходимость туда пробраться; воображение стало к нему благосклонным и начало рисовать картины, как он вручает ей подарок наедине, что несколько всколыхнуло надежды. А, собственно, почему бы нет? Ему ведь только это, а не то чтобы ещё что-нибудь. Потом можно будет приходить много-много раз, примелькаться и т.д. Пару минут сие продолжалось весьма успешно, колея оказалась накатана идеально.

– Так, гражданин, это мы куда? – остановил его один из двух милиционеров, стоявших в начале длинного коридора, ведущего за кулисы, несколькими шагами правее входа в зал. С левой стороны оного находились двери в служебные помещения. – Вы здесь работаете?

– Нет, я просто хотел передать…

– Если не работаете, вам туда нельзя, – вставил второй.

– Но я просто…

– Нельзя, вам сказано.

– А, может…

Милиционеры переглянулись и улыбнулись.

– Безо всяких «может», нельзя.

– Понятно… – смысл сего Фёдор пока не осознал.

И вдруг он, когда вроде бы уже поворачивался, чтобы уйти восвояси, сам в это не веря, увидел Семёнова, который опасливо, будто не желая, чтобы его кто-нибудь заметил, просачивался сквозь приоткрытую дверь метрах в трёх от места, где остановили Фёдора. Он тихо, но отчётливо окликнул недавнего приятеля по имени, что мягким эхом прокатилось по всей длине пустого коридора. Тот вздрогнул, странно посмотрел в сторону знакомого, будто не веря глазам, затем опасливо, боком подошёл к нему, остановившись за пару шагов. Кстати говоря, в коридоре было почти темно, и, если бы не свет, вырывавшийся из помещения, из коего выходил Семёнов, Фёдор ни за что бы того не заметил.

– Здравствуйте, Фёдор. Что это вы здесь делаете? – Казалось, он даже испугался, однако обычная бестактность его как всегда не покинула. Сколь, должно быть, часто они ссорились с женой.

– Так, ничего особенного, на мероприятии присутствовал, – тот немного расслабился. – Послушайте, вы бы не могли передать это вашей «звезде»? – И Фёдор с явным сожалением протянул ему свою драгоценность.

– Да, разумеется, – Семёнов облегчённо вздохнул, – конечно передам, давайте. Она там, на третьем этаже; до сих пор цветы носят, – зачем-то прибавил он полнейшую и очевиднейшую нелепость, после чего повернулся и быстрыми неслышными шагами по мягкому ковровому покрытию направился к служебной лестнице в конце коридора. Обоим и в голову не пришло осведомиться друг у друга, как вообще дела и т.п.