Сон разума

– Выпишут через пару дней.

Стас умоляюще смотрел на Наташку, а та только переводила свирепый взгляд со Стаса на меня и обратно. Я похлопывал тугой пачкой сигарет по ладони.

– Ладно, – сталась Наташка. – Но если что, ты сам виноват.

Стас кивнул и достал сигарету.

– И ты тоже.

Я дернулся в сторону, чтобы и на этот раз кулак или острый пальчик Наташки не впился меня куда-нибудь под ребра.

– Хорошо, хорошо, и я буду виноват, – согласился я, сжимая губами сигарету, от чего мой голос приглушился, а слова стало трудно разбирать.

Наташка вскинула голову и отошла от нас на два шага. Мы со Стасом прикурили и присели на каменный подоконник.

– Ну как дела? – спросил Стас.

– И это ты у меня спрашиваешь? – усмехнулся я в ответ.

– Я серьезно.

Наскоро стерев глуповатую ухмылку с лица, я ответил:

– Да, в общем, все нормально, друг. Но в целом паршиво.

Стас понимающе кивнул.

– А что с этим? – Он поежился, словно в подъезде стало градусов на десять холоднее. – С черным?

– С Перевозчиком? – нарочно громко переспросил я.

Стас вздрогнул. Наташка в углу изменилась в лице.

– Ничего не слышно, – я вынул сигарету изо рта и стряхнул на пол пепел. – Прошел почти год и тишина.

– Но он говорил…

– Говорил про длительный срок, дружище. Лет пятнадцать-шестнадцать. Хватит уже вспоминать это отродье. Оно не вернется.

Я видел, как Стас переглянулся с Наташкой. Я всегда видел взгляды, которыми мои друзья обменивались у меня за спиной. Я видел в них сострадание, сопереживание. Видел в них поддержку. Видел в них жалось. Но мне не нужна была жалость, мне нужна была она. И если жалость способна ее вернуть, то я стерпел бы и ее. Но она не способна. И ничто не способно. Я знаю. Я романтик, а не идиот.

Я чувствовал, как во мне закипает и поднимается злость. Я знал, что она ищет возможность выбраться наружу и обрести силу и власть в этом мире. И я даже знал, кого она сегодня избрала своей целью. Но этому не суждено было случиться.

Стас громко раскашлялся и схватился рукой за бок. Мы с Наташкой кинулись к нему и подхватили под руки.

– А я говорила, говорила, – причитала Наташка.

– Говорила. Ты всегда много болтаешь, – выругался я.

Стас красный от натуги со слезящимися глазами умоляюще посмотрел на меня.

– Прости, Полтораш, – выдавил я, разрываясь внутри на куски. – Я просто…

– Я знаю, – ответила Наташка, коснувшись моей руки на плече Стаса.

Всегда знала. Всегда все знала и все понимала. И в каждом ее прикосновении было столько тепла и заботы, словно она хотела закутать меня в нее как в кокон и больше не позволять тягостям этого мира причинять мне вред. Я очень это ценил. И очень сильно ее за это любил. Если бы в этом мире у меня и могла быть сестра, то это непременно была бы Наташка.

– Давай, здоровяк, еще пару шагов.

Мы довели Стаса до двери в приемный покой и распахнули ее. В приемной никого не было. Коридор убегал налево и направо, сверкая чисто вымытым пожелтевшим от времени линолеумом.

– Я в порядке, – Стас отстранился от нас и встал уже ровно. – В порядке. Просто приступ нашел.

– Ну, еще бы, – покачала головой Наташка. – Говорила же тебе, что не стоит курить. Ты еще слишком слаб и…

Дальнейшие голоса доносились до меня, как будто меня накрыло водой. Накрыло, обволокло и утащило в самую пучину. Серость, внезапно накатившая на больничный коридор, застала меня врасплох. Она кружилась вокруг, шепталась со мной. Она насмехалась надо мной. Внезапная глухота и пробивающиеся сквозь нее голоса заставляли мое сознание путаться, а тело лишали сил. Я слышал эти голоса, словно голоса призраков – далекие, туманные и лишенные всякого смысла.

Из дальнего конца коридора, что вел в левое крыло, сочился туманный призрачный свет.

– Андрюш, что с тобой?

Прикосновение Наташкиной руки к моему плечу вернуло меня в реальность. И оно ушло, это странное ощущение, как давно позабытое чувство, оно ушло. Я взглянул на Наташку, в ее глазах застыл испуг.

– Все хорошо, – ответил я как можно более убедительно. – Ты сможешь проводить Стаса до палаты?

– Да. А тебе нужно подышать?

– Нет, мне нужно зайти туда, – я указал пальцем в направлении левого коридора. – Я забыл, что должен навестить еще кое-кого.

– Ты точно в порядке?

– Ты лучше побеспокойся о нашем друге, смотри, он почти зеленый.

Наташка громко ойкнула, при виде и впрямь позеленевшего Стаса и быстро подхватив его под руку, повела в сторону палаты.

Оставшись один, я внезапно осознал, насколько крепко сжимал кулаки и медленно их разжал. Ногти с такой силой впились в ладони, что оставили хорошо заметные полумесяцы. Сознание металось в голове, словно хотело пробить черепную коробку и выбраться наружу, покинуть это тело, пока оно снова во что-нибудь его не втянуло.

И я знал, что втянет. Я понимал это. Ведь чувство было мне хорошо знакомо, просто я давно его не ощущал.

Взяв себя в руки, я двинулся в коридор, над которым висела табличка «Детское отделение». Этого странного призрачного света я больше не видел, но, только свернув в коридор, почувствовал, как тело пробил холодный пот.