Сон разума

– Хуже всего было осознавать, что предатели рода людского заодно с этими исчадиями чужих эволюции, которые наверняка искали способ, чтобы вырваться отсюда на простор наших человеческих миров. Они хотели получить Землю и другие планеты, но я встал им поперек глотки. Я загнал всю свору в древнюю крепость и уничтожил одним ударом. Видишь их? – Надыров вдруг цепко ухватил Андрея своими старческими пальцами и подтолкнул к стеклу. – Смотри внимательно, лейтенант. Это их проклятый Круг, который безраздельно правил планетой до моего прибытия. Когда мои войска штурмовали цитадель, я уже знал, что они ускользают в виде сущностей, и приказал изготовить ловушки. Нехитрое приспособление, как видишь. Двойной цилиндр из поляризованного стекла с вакуумной прослойкой. Они не могут видеть нас, не в состоянии просочиться наружу, они не умирают, но и не живут…

Адмирал еще несколько мгновений смотрел на чуждые сущности, а потом вдруг резко задернул штору, будто вид нечеловеческих жизненных форм приносил ему страдание.

– Садись… – указал он Кречетову на кресло.

Андрей молча подчинился. В первую минуту после столь наглядной и одновременно чудовищной демонстрации он потерял способность адекватно реагировать на события. Адмиралу удалось не просто нарушить его душевное равновесие – он смешал все мысли Кречетова, думая, что теперь окончательно раздавил своего пленника, и на минуту это было именно так…

Андрей сидел, не поднимая взгляда, а мысли в его голове совершали хаотический танец, перескакивая с одного на другое…

Он понял, что бесполезно объяснять Надырову историю возникновения Первого Мира, бессмысленно рассказывать о том, что в современном космосе люди мирно сосуществуют с логрианами и инсектами, – разум адмирала пожирала ксенофобия, и его рассудок не воспринял бы никаких доводов или пояснений.

Надыров действительно вел войну и свято верил в ее справедливость, в то, что он заслонил человечество от вторжения иных жизненных форм… Да, он был жесток, циничен, но в его извращенном войной мышлении присутствовала толика здравого смысла. Космос необъятен, и в нем царят законы выживания видов. Стоило взглянуть на сущности нечеловеческих созданий, чтобы осознать. Первый Мир – это граница, которую действительно нужно контролировать, иначе, кроме древних существ, которым открыли путь сюда первые поколения логриан, могут появиться иные, не столь лояльные к людям расы, чьи миры расположены в далеких, недоступных пока областях галактического диска.

– Почему вы столь откровенны со мной, адмирал? – наконец глухо спросил Андрей.

Надыров, очевидно, ждал этого вопроса.

– Я ждал тебя, Кречетов, – спокойно признал он. – Ждал, что ты придешь за своим кораблем. К сожалению, я не техник и уже достаточно стар, чтобы возиться с непонятным мне аппаратом.

Разум Андрея постепенно отходил от шока, и он уже мог отвечать здраво и взвешенно. Да, ситуация резко менялась прямо на глазах, но это не значило, что он теперь побежит на коротком поводке у престарелого адмирала.

– Вы пытались убить меня на Элио, – напомнил он. – Почему я должен теперь сотрудничать с вами?

– Забудь, – отмахнулся Надыров, откидываясь на спинку кресла. – Это была перестраховка. Я поддерживал связь с отправленными на Землю сущностями и от них узнал, что дядя отправил своему племяннику маленькую посылку. Я не знал, что находится в ней, и, естественно, был озабочен.

– Элио не Земля…

– Ты забыл, где находишься? – резко оборвал его адмирал. – Здесь сходятся вертикали, ведущие к миллионам миров, и я за сотню лет тщетных попыток вырваться отсюда успел отследить многие из них, по крайней мере те, что связаны с памятными мне планетами… Мы говорим не о том, лейтенант. Да, мои сущности покушались на тебя, но ведь ты жив, а я понес ощутимые потери благодаря твоей воинственности. – Надыров проницательно посмотрел на Кречетова. – Мы квиты…

Андрей придерживался иного мнения на сей счет, но предпочел промолчать. В сложившейся ситуации ему оставалось одно – идти до конца.

– О чем в таком случае мы должны говорить? О корабле профессора?

– Да. Я хочу вернуться на грешную Землю. Пусть она уже не такая, какой была тысячу лет назад, но я тоже стар, и желание умереть на родине, а не в этих проклятых недрах аномалии, должно быть вполне понятным для тебя.

– Я не понимаю, адмирал, – покачал головой Андрей. – Вы сделали собственные открытия, разгадали, что вертикаль способна передавать информацию посредством светового потока. Почему вы не дали о себе знать, не послали сигнал бедствия, наконец?

– Ты забываешь, кто я… – Адмирал криво усмехнулся. – Твоя цивилизация все еще помнит ту войну. Нет, лейтенант, я могу вернуться только инкогнито, как частное лицо. Иначе я обреку себя на то, чтобы провести остаток дней в комфортабельной тюремной камере, а перед смертью буду судим как военный преступник. Я слишком хорошо понимаю это, потому и уничтожал всю информацию, которую твой дядя хотел опубликовать отдельным изданием.

– Вы всерьез надеетесь на то, что, вернувшись на Землю, я буду молчать и не выдам вас?