Сон, похожий на жизнь (Повести и рассказы)

Странно, что разговор этот при Инне идет и она не реагирует. Согласна с ним?

— Этим людям, — второй уже раз термин такой, — нравится жить там и так, как они живут. И Кузьмин пользуется этим.

Такой тонкий и доверительный разговор — он был явно в этом уверен — должен был полностью очаровать меня... но я очаровался не полностью.

— Но если бы они не жили там, мы, — хотел грубо сказать «ты», но не решился, — не могли бы жить здесь.

— Полностью с вами согласен! — Он развел руками: мол, о чем тут спорить?

Она, однако, недолго терпела его «соло».

— Скажите, вы любите живопись? — жестко спросила она меня. Экзамен?

— Обожаю! — воскликнул я. — Особенно Раннее Возрождение, Джотто!

На мою любимую тему вышла!

— Тогда давайте напишем об этом книгу. Геннадий, — довольно сухо назвала Ланского (хорошо, хоть Гуней не обозвала!), — сказал, что вы замечательно пишете.

Быка за рога!

— Необходимые материалы, а также издание в лучшем издательстве я гарантирую... Вы в общежитии? Я вам позвоню.

Повод для встречи? Или — на самом деле? Сердце заколотилось. Вот как тут делаются дела! У Кузьмина с Пекой дела тоже вроде шли неплохо — гогот в доме нарастал.

— А можно, мы с Пекой напишем? — пробормотал я. Соавтора не могу бросать!

Она резко поднялась.

— Что-то стало холодно! — произнесла и пошла в дом.

Навстречу, хохоча и обнимаясь, вышли друзья-горняки.

— Ну ты, Пека, липкий, как плевок! — восторженно говорил хозяин. — Будет тебе насос.

При слове «насос» лицо ее исказилось.

— Извини, папа, хочу покинуть твоих гостей.

— ...Так что Петрович, младенцем еще, напрыгался на коленях у вождей, пока те портфели свои ждали...

— Это ты уже говорил.

Мы в лучших наших нарядах валялись на истоптанном, мусорном берегу извилистой Яузы.

— Дед его кожемякой был...

— Но твои дети кожемяками не будут! — вдруг вырвалось у меня.

— Думаешь? — Пека и сам это чувствовал, потому и горевал.

— Уверен. Зачем ты так долго про насосы там говорил?

— Так думал: после насосов — к ней.

— Надо было, видимо, в обратном порядке.

Да, тупик.

— Ну, а как тебе Гуня наш? — спросил Пека.

— Ну... — я старался быть осторожным. — Знающий человек.

— Прям в ж..е лампочка! — Пека вспылил.

Вечером кто-то постучал в нашу каморку. Пека, рванувшись, отворил дверку лбом.

Прекрасная комендантша!

— К телефону, — надменно проговорила она.

— Меня? — произнес Пека.

— Вас! — Длинным янтарным мундштуком она указала на меня.

Я энергично выполз. Поглядел на нее. Да-а, наряд... Похоже, звонок — лишь повод. Судя по тому, как она, играя ногами и изредка оборачиваясь, шла по коридору, так и было оно! Хотя и звонок, конечно, имелся: как часто бывает в жизни — все качается, еще не зная, куда упасть. Наполовину уже войдя к себе, лаская рукой ручку двери, она смотрела на меня... Тупой? Да, пожалуй. Не успеваем тут. Строить сюжет сценария из жизни в этой общаге ни к чему.

— А где телефон-то? — спросил. Глянув на меня, она презрительно ткнула мундштуком в сторону тумбочки у проходной. Вот так вот! Надеюсь, этот звонок — спасительный? Хотя нельзя вешать столь большие надежды на случайные звонки.

— Алло! — на всякий случай радостно сказал я, схватив трубку.

— Ты куда ж запропал?

Мама! Правильно я не свернул в сторону от телефона!

— Еле тебя нашла.

Все время экзаменов, до последнего дня, жил я у них, в двухэтажном кирпичном флигеле, в глухом, заросшем полынью московском дворе. Там и бабушка жила, и тетя. Теперь и мама с моей сестрой и мужем ее там, внучку холит. А я вот повелся за Пекой и все забыл.

— Ты хотя бы вещи забрал, а то я волнуюсь, что с тобой?

Все вещи мои — ... да клещи. Да, крепко Пека уже въелся в меня!

— Куда опять пропал? Не слышу тебя.

— Мама, у меня все о’кей! Поступил! И сразу — дела. Но заскочу обязательно. И вещи, конечно, возьму.

«Все вещи мои...»

— Тьфу! Это я не тебе. Договорились, зайду.

Вот и отдых! Прошел по Каляевской, во дворик зашел. Сел на дряхлой скамейке у сараев, в невидимом из наших окон углу двора, окруженный со всех сторон зарослями полыни. Солнышко накаляет лицо. Раскинулся на скамейке в блаженстве... Во!