Сон длиной в зиму (СИ)

— Да мы и не мирились, — пожала плечами Зоя, сворачивая с широкой дороги на узенькую тропинку, где с трудом можно было идти плечом к плечу.

Богдан, не жалея кроссовок, сошёл на болотистую траву, но плестись за спиной так и не стал, всё ещё находился рядом. Наверное, его молчаливое присутствие сейчас было единственной поддержкой, которая не показалась бы Зое навязчивой, и она была благодарна уже за то, что рядом с Орловским можно было просто слушать тишину и наслаждаться желанной зимней прохладой.

Если б ещё выпал снег…

— И ты хочешь, чтобы этот конфликт был исчерпан? — спросил Богдан.

— Хочу, — кивнула Зоя. — Но только она слишком много просит. Я на такое не согласна.

К счастью, вопрос о том, чего же именно пожелала Елена Леонидовна, так и не прозвучал. Впрочем, Орловский ведь не был дураком, очевидно, он и так прекрасно знал правильный ответ.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — кивнула Зоя. — Я, понимаешь… Я вдруг со стороны посмотрела на свою жизнь, впервые подумала, что существуют же какие-нибудь другие варианты. И эти варианты — даже неожиданно как-то! — мне понравились. Представляешь? Я как будто дышать свободнее стала. А тут появляется мама и говорит, что она собирается защитить меня от жестоких ошибок. И что мне необходимо вернуться в прежние рамки, исключительно для моего счастья. И что матери надо верить… А я, может, хочу эти ошибки совершить? Может быть…

Она, забыв о холоде, выразительно махнула руками, задела какое-то дерево, ударила локтем Богдана — и так и застыла в несколько неестественном положении.

— Прости, — наконец-то прошептала Зоя. — Тебе всё это слушать не надо, — она вновь сунула руки в карманы и быстрее зашагала вперёд.

Богдан не сдвигался с места несколько секунд, потом, будто приняв какое-то решение, рванулся следом за Зоей и схватил её за руку, останавливая. Повернул к себе, заглянул в глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то, поправил шарф, о котором Горовая и забыла почти.

— Процесс оживления, знаешь ли, всегда достаточно болезненный, — прошептал он совсем тихо. — Но потом становится легче.

— Хочешь сказать, — горько улыбнулась Зоя, — я поступаю правильно?

— Ты поступаешь так, как тебе хочется. Полагаю, в данной ситуации это синоним слова "правильно", — усмехнулся Богдан — и подался вперёд, чтобы поцеловать её.

Зоя не отпрянула. Вместо этого и сама подалась вперёд, прижимаясь к Богдану, ответила на его поцелуй, внезапно пожалев о том, что была в этой тяжелой, неповоротливой куртке…

Запоздало, чувствуя тепло, жар его губ, подумала о том, что здесь на них уж точно никого не смотрит, сама же зашла в самую дальнюю часть парка, мало кому здесь вздумается прогуляться.

Орловский об этом будто и не думал. Обнимал её, притворяясь, что ему нисколечко не мешает этот надоедливый пуховик, который меньше согревает, но причиняет больше неудобства. Зоя даже руки толком поднять не могла, чтобы обнять его за шею, просто упиралась ладонями в грудь, чувствуя себя беспомощным снеговиком, закованным в бирюзовую шелестящую плёнку.

— Это отвратительно, — выдохнула она, отпрянув. — Ненавижу зиму. Как будто сплю и мечтаю проснуться!

Богдан немного растерянно улыбнулся.

— Я про пуховик, если что, — тут же смутилась Зоя. — Может… Может, мы зайдём куда-нибудь?

— В кино хочешь?

— Хочу, — кивнула Зоя, забыв упомянуть, что терпеть не могла фильмы.

— На что?

— Ты выбирай, — она смутилась, вновь сунула руки в карманы.

"Отвратительно" — последнее, что хочется услышать парню после поцелуя. Наверное. Вообще, Зоя не умела читать мысли, но почему-то почувствовала, как между нею и Богданом появилось странное напряжение, в котором девушка в очередной раз винила себя.

До кинотеатра они добрались достаточно быстро. Богдан подошёл к кассе — за те пять лет, что Зоя здесь не была, узкое окошко сменилось нормальной рецепцией, а старая толстая кассирша, отходившая на часовые "пять минут" с завидной регулярностью, теперь сменилась молодой бойкой девчонкой, лет двадцати-двадцати трёх, не старше.

И она, советуя что-то, так бойко щебетала и так весело улыбалась Богдану, что Зое даже захотелось подойти поближе, схватить его за руку и с нажимом заявить, что это её парень.

Ага. Понарошку.

Это слово впервые оказалось достаточно болезненным, и Зоя поняла, что их отношения действительно напоминали сон длиной в зиму. Смешной уговор, на который она так нехотя согласилась, теперь оказался колючим, болезненным, и она чем дальше, тем больше жалела о том, что его нельзя будет продлить. Казалось, прошло-то всего ничего времени, но девушка так привыкла к тому, что ей всегда есть к кому обратиться, с кем поговорить, если вдруг будет совсем плохо…

— Извините, девушка, а как вас зовут?

Зоя вздрогнула и подняла голову. Рядом маячил какой-то парень — симпатичный, высокий, со смешливыми глазами, судя по виду — студент. Поигрывал билетами в кино, улыбался. Был один.

Кассирша с такой дерзостью кокетничала с Богданом, что Зое захотелось пойти и силком натянуть на неё свой пуховик. И застегнуть до самого горла. Чтобы её обнять было просто невозможно!