Сомниум

Возможно, теперь полиция перетрясёт весь Череповец, соберёт огромное количество свидетелей, которых будет опрашивать, как некогда опрашивали Артура, и почти наверняка усилит меры предосторожности. Но сути это не меняло. Теперь Артуру было глубоко наплевать на Череповец, его планы лежали далеко от города металлургов. Хоть и обидно было, что место Гайнце так быстро занял другой молодой и перспективный врач, который, без сомнения, продолжит прежние работы. Убийство как заведующего отделением, так и офицера МГБ не изменили ничего в лучшую сторону. Напротив: теперь микрогосударство наращивало меры безопасности. А для простых жителей это ничем хорошим закончиться не могло. Борьба с городом, с «Сомниумом», с любой системой в одиночку ничего не давала. «Сомниум» был своего рода гидрой, у которой на месте отрубленной головы тут же вырастало две новые. Можно было разве что мстить, но желание мести пропало, когда Артур покинул тело.

Теперь у него были совсем другие планы.

Глава 24

Катя продолжала посещать лабораторию станции каждый день. Её разум не отличался особой гибкостью, в нём не было уникальных черт, которые Максим обнаружил у Артура. И всё же её мозг был хорошим плацдармом для испытания тех алгоритмов, которые разрабатывались при помощи Четырехлистника.

Она давно свыклась со своей ролью. Давно привыкла к одному и тому же коридору до лаборатории и обратно, скудному меню и сводящему с ума одиночеству. Дни, когда ей позволяли видеться с другими людьми, превратились в праздники. В те редкие минуты, что они обедали вместе, Катя старалась как можно больше услышать, и при возможности — как можно больше сказать. Как это прекрасно: слышать человека! Раньше, в той жизни, что была до Земли Александры, она так привыкла к постоянному трёпу окружающих, что не замечала его и считала чем-то само собой разумеющимся. Она и не подозревала, насколько нуждается в присутствии рядом других людей, пока не оказалась одна.

Жизнь в городе всегда была заполнена информационным шумом: телевизор, компьютер, смартфон всегда были рядом. Новости не иссякали, и хотя большинство новостей было ей неинтересно, сейчас она с упоением прочитала бы про рекордные урожаи или новинку отечественного кинопроката. Пошла бы в кино на любой, даже самый идиотский, фильм. Первое время взаперти Катя особенно скучала по смартфону. Ей казалось, что рукам чего-то не хватает. Словно ампутировали важный орган, без которого жизнь уже не может быть полноценной. Не раз и не два Катя ловила себя на том, что, едва проснувшись, шарит рукой по постели, пытаясь найти смартфон. А иногда она часами сидела и смотрела на свои руки, а пальцы и ладони зудели, настолько они хотели сжать пластиковый корпус гаджета. Катя закрывала глаза и листала в воображении новостную ленту, и в своих мечтах она читала все новости, разглядывала все фотографии... Но это были просто мечты, поэтому, когда она, замечтавшись, пыталась сфокусироваться на воображаемых новостях, те расплывались пёстрыми пятнами. И тогда Катя приходила в себя и плакала.

По прошествии пары месяцев от смартфона она отвыкла. Мечты о новостях тоже притупились, оставалось лишь желание видеть и слышать людей. Живых, настоящих людей. Даже своей охране Катя радовалась, как девочка новой игрушке, но охранники только отдавали ей приказы и никогда не отвечали на её попытки заговорить на посторонние темы.

— Какая сегодня ночью буря была, вы заметили? — пробовала она завести разговор, или:

— А вы любите комедии? Вы ведь смотрите тут фильмы, правда?

Ей не отвечали. Лица у охранников были непроницаемые, словно каменные. Катя долго раздумывала, как можно жить с таким лицом, и почему охрана старается не показывать эмоций. Сначала она думала, что так себя ведут с опасными преступниками, ведь твоей разговорчивостью, твоими эмоциями могут попытаться воспользоваться, чтобы сбежать. Эти мысли повлекли за собой другие: а может ли Катя действительно попытаться сбежать? Соблазнить, например, охранника, стать его тайной любовницей, влюбить в себя — а потом обмануть и сбежать? Возможно, даже убить и сбежать?

Но эти мысли всегда упирались в железобетонное «Нет», вырастающее на пути. Катя не сможет перехитрить людей, которые привыкли охранять других людей. У них был опыт общения с охраняемыми. Да и идиотами они наверняка не были, а Катины «хитрости» могли бы сработать разве что в одном из идиотских отечественных фильмов.

Возможно, отсутствие эмоций у охраны как раз должно было пресекать на корню любые мысли заключённых о побеге? Однако позднее, после очередной жалкой попытки заговорить с конвоиром по пути в лабораторию Катя вдруг осознала всю нелепость своего поведения, и её осенило ещё одной догадкой: возможно, эмоции они стараются не показывать потому, что им жаль этих людей, которые никогда никуда не сбегут. Подопытные застряли здесь, вероятно, на всю свою жизнь, которая оборвётся сразу, как только гости с материка перестанут быть нужными Максиму.