Сомниум

Прошло ещё несколько дней, и пропали ещё двое. В столовой стояла гробовая тишина с того момента, как пришедшие пересчитали друг друга. Никто не спешил ничего рассказывать, делиться чувствами, жаловаться на однообразие и скуку. Все молча ели — или делали вид, что ели, думая каждый о своём. Охрана не могла не заметить такой перемены в поведении людей, и уже на следующий день Максим в лаборатории заговорил об этом с Катей:

— До того, как ты ляжешь в капсулу, — сказал он, — я бы хотел тебя кое о чём спросить. Ты не против?

Её раздражала эта лицемерная вежливость человека, который прекрасно понимал, что его боятся.

— Нет, конечно, — ответила Катя, стараясь не выдать своих чувств.

— Говорят, сегодня в столовой все были как-то особенно... напряжены. — Максим смотрел Кате прямо в глаза. — Никто ни о чём не говорил. Да и ели мало, в тарелках осталось много еды. А это не очень хорошо, потому что излишков еды у нас нет. Вся еда доставляется с материка, порции посчитаны очень точно. Всё, что выдаётся нашим проживающим, должно быть съедено. И не только из уважения к продуктам и труду тех людей, благодаря которым у вас — и у тебя в том числе, Катенька — есть еда, но ещё и потому, что вы нужны мне тут здоровыми. Мне нужно продолжать свои работы, а с больными людьми это будет делать проблематично. Ты ведь меня понимаешь?

Катя кивнула, не отводя взгляда.

— Я не слышу, — приторно-вежливо сказал Максим.

— Да, — поспешила сказать Катя. — Я понимаю.

— Тогда почему вы так мало съели? Почему ты, конкретно ты, так мало съела?

— Не знаю, — солгала девушка. — Не хотелось. Аппетита не было.

— Что же он у тебя пропал? Ты и так худеешь не по дням, а по часам. — Максим смерил Катю взглядом. — А тут ещё и от еды отказываешься. Так ведь нельзя. Надо постараться.

Катя кивнула и тут же, опомнившись, добавила:

— Да, конечно.

— Или были какие-то причины для того, чтобы ты утратила аппетит? — продолжал допытываться Максим. — Если так, то ты мне только скажи. Может, я могу помочь?

— Нет, — замотала головой Катя. — Нет никаких причин. Аппетит будет.

Сказав это, она сама поразилась, как глупо прозвучало такое обещание, но Максим не улыбнулся. Несколько секунд он стоял молча, покачиваясь с пяток на носки и обратно, потом резко отвернулся и пошёл к своему компьютеру, бросив из-за плеча:

— Ложись в капсулу.

Катя боялась Максима, хоть и не могла сама себе объяснить этого страха. Она просто чувствовала, что её жизнь полностью зависит от этого человека, и потому инстинктивно готовилась к худшему. В том разговоре, когда Максим спрашивал, почему Катя не доела, она могла бы сказать ему прямо, что её испугало отсутствие нескольких людей на обеде, в том числе — исчезновение Артура, которого она не видела уже очень давно. Однако какая-то часть её мешала говорить. Эта часть давила на тормоз каждый раз, когда Катя хотела задать Максиму слишком вольный вопрос. Она ведь была всего лишь испытуемой, материалом, с которым работал хозяин этого места, и как бы вежливо ни разговаривали с ней, сути это не меняло. А потому не следовало терять бдительность.

В один из дней, когда Катя уснула в капсуле лаборатории, с ней что-то случилось. Она не переживала мучительного и страшного осознания себя куском информации, как это было у Артура. Вместо этого ей приснился сон. Но это был необычный сон.

Катя обнаружила себя идущей по тропинке, вьющейся среди высокой зелёной травы. Тропинка уходила в сторону деревьев, за которыми виднелся деревянный дом. Из трубы шёл дым, дверь в доме была приветливо распахнута.

Девушка остановилась, не понимая, как именно оказалась здесь и почему она идёт. Огляделась: за спиной было лишь бескрайнее зелёное поле, над головой — голубое небо и яркое солнце над горизонтом. Судя по нему, было утро. Трава и листья шелестели на тёплом ветру, который ласкал кожу. Катя поразилась, ведь она никогда не была в таких местах. Она родилась в городе и жила в нём всю жизнь. Те люди, что работали в колхозах, рассказывали о выездах за город, но их труд был жёстко ограничен по времени, и ни о каких прогулках по лесам и полям и подумать было нельзя. Как она оказалась здесь, на природе?

С вопросом пришло понимание того, что она спит. Всё происходящее вокруг, её чудесное перемещение — всё это объяснялось сном. Настолько ярким и живым сном, каких у Кати никогда не было. Сны, которые снились Кате обычно, быстро тускнели, забывались, а их содержание было сумбурным и бессмысленным. Конечно,никаких гарантий, что через минуту всё вокруг не завертится в безумной круговерти, не было — но пока что мир вокруг оставался тихим и спокойным. А она осознавала всё и могла ясно мыслить, чего никогда прежде во снах не бывало.

Дом заинтересовал её. Дверь оставили открытой, будто приглашая войти. Что могло ждать внутри? На секунду Катя испугалась, что в доме притаилось что-то страшное, а сон обернётся кошмаром, но тут на крыльцо вышел человек, и девушка невольно ахнула.

На крыльце стоял Артур. Он был одет в мешковатые штаны и белую рубаху с закатанными рукавами, и улыбался.

— Зайдёшь? — обратился он к Кате.