Сомниум

— А меня тогда не было, — встревожено сказал паренёк, сидящий чуть дальше. — Что ещё за обстрел?

— Ничего, ничего, не волнуйся, — успокоил того бородач. — Нам тогда просто не повезло.

— И что, кто-то умер? — не унимался парень. — Вот он сказал, что там люди умерли!

— Эй, не паникуй! — прикрикнул на него Гыча. — А то придётся применить к тебе успокоительное номер один.

— Это что за успокоительное?

Вместо ответа Гыча показал парню кулак. Тот сглотнул и ничего не сказал.

— И вообще, треплитесь поменьше пока, — добавил Гыча, обводя взглядом пассажиров. — Вот окажемся в безопасном месте, тогда и обсудите всё.

— Просто Артур ничего не помнит... — попробовал было объясниться бородач, но Гыча его перебил:

— Да мне насрать, кто что помнит. Мне надо вас живыми доставить, так что сидите тихо.

Больше никто вопросов не задавал.

По тихим, заснеженным ночным улицам фургон ехал быстро, но без лихачества. Артур смотрел в окно и удивлялся отсутствию света в окнах. Дома словно вымерли, одни чёрные квадраты с первого и до последнего этажа. Захотелось спросить, сколько времени, но он вспомнил выговор Гычи и решил не нервировать его лишний раз.

Машин на улице не встречалось, как и людей. Артур задумался: а видел ли кто-нибудь, кроме полиции и медиков, тот расстрелянный фургон? Горящий танк? Или же все, кто живёт на той улице, просто безмятежно спали в своих капсулах, когда снаружи грохотал пулемёт? Заметили ли эти люди следы ночного боя, когда шли утром на работу? Или всё тщательно убрали, и глаз обывателя ни за что не зацепился?

«Должно было что-то остаться, — подумал Артур. — Царапины на асфальте, подпалины...»

А потом он вспомнил, как удивился, увидев деревья на прогулке в первые дни пребывания в психиатрической больнице. Деревья всегда были вокруг, но разве мог он их заметить раньше? Ему было некогда. Он и вовсе не замечал того, что происходило в жизни, потому что его голова всегда была занята целями и планами. Он постоянно рассчитывал, на чём ещё сможет сэкономить, как сможет удержать баланс счёта или сократить свой кредит. И в этих мыслях, расчетах, проходили год за годом. То, что не забирали завод и капсула, забирал страх перед банком. Тревога, внушаемая долгом, не осознавалась Артуром раньше, но она была постоянной. Это неотъемлемая часть жизни любого работающего клиента «Сомниума».

«Никогда нельзя расслабляться, — кивнул Артур своим мыслям, — иначе одно из двух: или отправят на исправительные работы за долги, или в психушку из-за того, что живёшь неправильно».

— Так, всем приготовиться, — сказал Гыча, не отводя глаз от окна.

— Что такое? — встревожился Артур.

— Мы прибыли. Как остановимся, все выходим и идём за мной. Поняли? Эй, все поняли?

Люди закивали. Артур вдруг вспомнил, что он босой. Ноги замёрзли, но не слишком сильно. Он посмотрел на остальных: все, как и он, пришли в машину без обуви.

— А идти далеко надо будет? — словно выражая мысли Артура, спросил кто-то из пассажиров.

— Не очень. Всё, без вопросов. Пошли!

Машина остановилась, дверь отъехала в сторону, и Гыча первый выпрыгнул в снег. Солдаты с оружием остались на своих местах, а пациенты заторопились к выходу. Артур, как и остальные, выпрыгнул наружу, и на этот раз снег показался ему куда холоднее, сразу лизнув ноги ледяным огнём. Гыча бежал впереди, и люди в пижамах старались не отставать. Артур тоже побежал. Его начало колотить от холода.

Куда именно их привезли, Артур не знал. Фургон остановился перед каким-то ангаром с распахнутыми воротами. У входа стояли двое людей с оружием — такие же солдаты, как и в машине. В ангаре, где-то под крышей, горел свет, и было не так холодно, как снаружи, хотя бетонный пол был не теплее льда.

— Живее, живее! — прикрикнул Гыча, оборачиваясь.

Артур ускорился. Мимо штабелей серых коробок, погрузчиков и стальных конструкций, к выходу на той стороне склада. И вновь — снег под ногами, но на этот раз Артур его не почувствовал, потому что невдалеке увидел поезд.

Локомотив ярко-синего цвета стоял чуть правее, за ним тянулось несколько глухих вагонов без окон. Ещё дальше шли другие вагоны, похожие на те, что Артур видел в кино — пониже и с окнами. Гыча вскочил на подножку одного из них, обернулся и махнул рукой. Артур вдруг понял, что стоит, раскрыв рот, и, выругавшись от досады на себя, побежал к поезду. Подняться по ступенькам получилось с трудом, потому что ноги уже совсем ничего, кроме холода, не чувствовали.

Внутри вагона было тепло. По-настоящему тепло. Вокруг длинного стола на мягких стульях с высокими изогнутыми спинками сидели пациенты психиатрической больницы в клетчатых пижамах и время от времени нецензурно восхищались убранством вагона. И было чем восхищаться: отделка была из дерева. От простых панелей благородного красновато-коричневого цвета внизу до резьбы на стенах. Окна обрамляли длинные зелёные шторы до пола, собранные с помощью золотистых шнуров. Пол закрывал ковёр с толстым ворсом, который Артур почти не чувствовал.

— Ну и ну... — сказал бородач, садясь за стол. — Никогда в жизни такого... М-да.