Сомниум

Гыча с минуту смотрел на Максима молча. Потом почесал сломанным пальцем сломанный нос и усмехнулся:

— Для меня главное — не быть там. Не вернуться в Заповедник.

— Это тоже стоит денег, — отрезал Максим, которому разговор уже начал надоедать. — Я не могу рисковать всем из-за твоего разрушительного поведения. Ты ставишь под угрозу наши операции. Проваливаешь некоторые. У тебя проблемы со здоровьем, в том числе из-за алкоголя. Тебе нужно лечение.

— Иди ты со своим лечением...

— Это не предложение и не просьба. Завтра ты переезжаешь в комнату с капсулой. Или так, или берёшь вещи и проваливаешь на все четыре стороны. Может, ты и лучший оперативник, но уж точно не незаменимый. Твои навыки этого не стоят. Всё, разговор окончен.

Максим быстро вышел из комнаты, и в распахнувшейся двери Гыча увидел двух солдат. Их приставили следить за ним.

— Чёртовы ублюдки, — прохрипел Гыча перед тем, как залить в себя остатки виски.

На следующий день Гыча проснулся от тошноты. Комната кружилась вокруг, желудок подпрыгивал, во рту сушило и жгло, язык распух, а виски ломило. Гыча едва успел свеситься с кровати, когда его начало рвать. Поскольку он почти ничего вечером не ел, рвало одной желчью. Но хоть желудок и был пуст, он долго содрогался в спазмах, стараясь отторгнуть яд, уже давно попавший в кровь.

Гыче потребовалось немало усилий, чтобы встать, дойти до туалета с душем и привести себя в порядок. Прошло больше часа от момента пробуждения, прежде чем в его дверь постучали.

На пороге стояли двое солдат. Этих Гыча видел много раз, но только на станции — на вылазки они с ним не отправлялись.

— Чего вам? — спросил он.

— Мы должны проводить вас в новую комнату, — ответил один из солдат. — Приказ Максима Олеговича.

— Приказ, блин, — пробурчал Гыча. — Погодите, мне надо сперва с ним поговорить.

— Он запретил. Сказал, если будете настаивать на встрече или отказываться выполнять его требование, мы должны будем принудить вас силой.

Гыча смерил взглядом охранников, но спорить не стал. Последнее, что ему нужно — это ввязываться в потасовку с вооружёнными людьми. Даже если он и сможет их скрутить — а он считал, что сможет — это будет последним, что он сделает на станции. И хорошо, если после изгнания ему дадут возможность вернуться на материк. В противном случае его просто отправят в снежную пустыню.

— Сейчас, — нехотя ответил Гыча, подавив в себе раздражение.

Комната с капсулой выглядела так же, как и любая другая — но без кровати и с люком стене, как в жилых квартирах Заповедника. Когда-то капсулами оборудовали и станцию, сугубо в научных целях. Эти капсулы стояли законсервированными, персонал ими не пользовался.

— Приплыли, блядь, — выругался Гыча. — Ох, Максимка, Максимка...

Не обращая внимания на солдат, он бросил сумку с вещами в угол, а сам развалился в кресле у стола. Сильно хотелось выпить, но утащить хотя бы недопитое со вчерашнего дня из прошлой комнаты не удалось — охрана внимательно следила за сборами. Предстояли недели, а то и месяцы воздержания. Неизвестно, когда Максим сменит гнев на милость, да и сменит ли вообще.

Убедившись, что Гыча не имеет доступа к прошлой комнате, охрана удалилась. Гыча с полчаса пялился в окно на такие же однообразные снежные равнины, как и за любым другим окном этой станции, потом не выдержал и отправился в столовую. Тошнота отступала, и организм стал просить еды.

В девять вечера капсула сама открылась. Из люка выдвинулась кровать, приглашая жильца отправиться на боковую. И тут же раздался стук в дверь.

Не успел Гыча встать с кресла, как дверь открылась. В комнату вошёл Максим. Он постоял в центре комнаты, раскачиваясь с носков на пятки, посмотрел на капсулу, на Гычу и сказал:

— Что ж, мы начнём лечение с этого дня.

— Даже не поздоровался, — заметил Гыча. — От чего лечение?

— От пагубных привычек и неврозов. Вот увидишь, через несколько ночей тебе станет лучше.

— А ты на мне эксперименты ставить не вздумал?

— Нет, что ты, — удивился Максим. — Для моих экспериментов кто угодно не подходит. Нужны особенные люди. Именно поэтому вы отправляетесь в Заповедник за кем-то конкретным.

— А мои мозги тебя, стало быть, не интересуют? — хмыкнул Гыча.

— Нет. Меня интересует твоё физическое и ментальное здоровье. Твоя профпригодность, иными словами. Потому что скоро тебе нужно будет отправляться на новую вылазку.

— Когда?

— Скоро. Точные сроки зависят от результатов лечения. Если я увижу прогресс, то — через неделю.

— Увидишь.

— Хорошо. Мне нравится твой настрой! Вот это — тот Гриша, которого я знаю.

Максим хлопнул Гычу по плечу.

— Залезай.

— А ты тут стоять будешь, что ли?

— Да. Надо посмотреть, как всё пойдёт.

Скинув обувь, Гыча подошёл к постели, но Максим его остановил:

— Подожди, подожди! А одежда?

— Что, полностью раздеваться?

— Трусы можешь не снимать.

Спорить Гыча не стал. Быстро раздевшись, он лёг на кровать и осмотрелся.

— Погоди-ка, — осенило вдруг его, — здесь же нет панели управления. И голосового помощника.

— Верно. Эти капсулы были созданы для работы, а не для отдыха. И управляются они только извне.

— Тобой?

— Мной.