Сомнамбула

– Ах этот… – птичий король с досады рукой махнул. – Да он редко у нас бывает, видел его от силы раз или два. Так, числится только. С виду господин приличный. Интересуется спиритизмом… При деньгах… С Зосимовым они и не встречались, кажется. Больше о нем ничего не знаю. Да тебе-то какой интерес, сыщик?

– Необходимо проверить некоторые факты. А что вы мне хотели рассказать о профессоре Тихомирове?

На плечо Марджарова села голубка и потерлась головкой о его щеку. Чудовище, на взгляд некоторых чувствительных дам, нежно погладило птичку и поворковало ей что-то на птичьем языке. Умилительно до слез, надо сказать…

– Тихомиров – это мерзавец писаный, – сказал он тише, чтобы не испугать голубку. – Я его четверть века как знаю. Мы же с ним на один курс Императорской медико-хирургической академии были зачислены… Докторами мечтали стать… Форма студенческая темно-синяя, оттенка морской волны, кафтан с кушаком и брюками, погоны с красным кантом, фуражка, все как полагается. Эх… Нахлынули воспоминания… Ну, я академию не окончил по особой причине, знать тебе о ней не полагается. А Тихомиров подлость совершил: несколько студентов собирались и обсуждали всякие идейки… Так ведь он донес, негодяй, и всех наших товарищей под белы рученьки вон из академии. Сломал людям жизнь. Кто-то, кажется, застрелился, уже не помню, кого-то сослали, а Тихомиров пошел в гору. Да только как был подлецом, так и остался: сам бездарь, а выдавал чужие труды за свои. Как его столько лет не разоблачили, ума не приложу… Отмечает сегодня, слышал, юбилей научной деятельности. Кому сказать! Завтра во всех газетах напишут. Слава у человека. А сам – гнилая, бездарная душонка…

– Не напишут, – ответил Ванзаров, думая о своем.

Марджаров нежно взял в руки голубку и стал мягко поглаживать по спинке.

– Это почему же?

– Профессор Тихомиров выступил с разоблачением себя, опрокинул на голову керосиновую лампу и сгорел.

Подброшенная голубка взлетела из рук и понеслась к своему голубку.

– Врешь? – проговорил Марджаров, шагнув ближе и обдав запахом чего-то столь омерзительного, что лучше не знать.

– Не имею привычки врать, – ответил Ванзаров.

– Ну, тогда есть в мире справедливость! – сказал Марджаров и помахал руками, изображая буддийское приветствие.

Отказавшись выпить в честь такого великого события какой-то редкой настойки, привезенной из Голландской Азии, Ванзаров вышел на свежий воздух и долго еще прочищал легкие, пока извозчик вез его в цивилизованный мир, подальше от птичьих джунглей.

75

Офицерская, 28, и далее

Подробные дела хранились в архиве департамента полиции на Екатерининском канале. В библиотеке сыскной полиции держали краткие отчеты за год. Пересмотрев отчеты с 1872 по 1875 год, Ванзаров нашел в 1874 году приговор по делу ячейки народников, раскрытую в Императорской медико-хирургической академии. Среди пяти бывших студентов, которых приговорили к разным срокам тюремного заключения, и двоих, кого осудили на каторжные работы, фамилия Зосимова не значилась.

Очень вовремя появился Курочкин, и не один. Он привел господина Локасевича, который держал заведение на Гороховой, 6.

Парикмахер, чрезвычайно довольный вниманием к его персоне, рассказал забавный случай. Дня три назад к нему заглянул приятный господин с молодым человеком. Он показал точно такую фотографию и попросил своего юного спутника причесать и завить так, чтобы он походил на портрет. Что было не трудно. Несколько взмахов ножницами, и щипцы для завивки усов сделали из юноши ну почти точную копию его ровесника на фотографии. Господин Локасевич уверял, что юноша плохо понимал по-русски, зато обменивался со своим старшим товарищем фразами на польском, которые парикмахер еще до конца не забыл. За работу он получил хорошие чаевые сверх прейскуранта и совершенно забыл милый случай, если бы сегодня вновь не увидел знакомую фотографию.

Парикмахер был так болтлив и так хотел угодить полиции, что Ванзаров попросил Курочкина снять с него показания, чем сильно удивил старшего филера: показаниями он никогда не занимался.

Получив обратно фотографию Гузика, Ванзаров выскочил на Офицерскую. Как обычно, когда нужны, извозчиков не было. Час уже поздний. Надеясь на свои ноги, которые не только волка, но и чиновника полиции кормят, он за десять минут добрался по темным улицам до Гороховой.

В приемной охранного отделения откровенно скучал чиновник Сокол. Увидев Ванзарова, он отбросил нелегальную газету, которую с интересом изучал.

– Надо же, сам объявился! – обрадовался Сокол. – А господин полковник чуть вас в розыск не объявил…

– Был занят изучением гипноза, – ответил Ванзаров.

Сокол разглядывал его с недоверчивым интересом.

– Что с вами случилось?

– Неудачно подстригся… Могу пройти к господину Пирамидову?

В ответ ему пожали плечами.

– Так ведь нет никого…

– Где найти господина полковника? Дело не терпит отлагательств.

– Ну, как вам сказать. – Сокол не знал, может ли сообщить конфиденциальную информацию. – Особое мероприятие.

– Господин полковник предоставил мне полномочия задавать любые вопросы, кому сочту нужным. Прошу сообщить, где он.