Соловей

Она выдвинула стул из-за облезлого письменного столика, села.

– Встреча сегодня?

– В одиннадцать. В заброшенном сарае на ферме Ангелера.

– А что случилось?

– Не в курсе. – Он присел на край кровати. – Говорят, немцы землю носом роют – ищут Соловья. Прошел слух, что они засылают провокаторов на маршрут.

– Мне это известно, Анри. – Изабель презрительно скривилась. – Надеюсь, ты не собираешься объяснять мне, как это все опасно?

– Ты слишком часто ходишь через горы, Изабель. Сколько уже было групп?

– Двадцать четыре.

Анри покачал головой:

– Неудивительно, что они взбесились. Говорят, есть еще один маршрут, через Марсель и Перпиньян, и тоже успешный. Изабель, это и вправду становится слишком рискованно.

Изабель сама удивилась, насколько ее тронуло его участие и как приятно, оказывается, слышать свое настоящее имя. Как здорово вновь стать Изабель Россиньоль, хотя бы на несколько минут, и поболтать с человеком, который знает тебя давным-давно. Нынешняя ее жизнь – это непрерывное бегство, тайные квартиры и укрытия, компания незнакомых людей.

Впрочем, нет смысла рассуждать об этом. Маршрут, который они организовали, настолько ценен, что стоит любого риска.

– Вы же присматриваете за моей сестрой?

– Да.

– Этот наци все еще живет у них?

Анри отвел взгляд.

– В чем дело?

– Вианну уволили из школы. Еще год назад.

– Почему? Дети ее любят, она прекрасный учитель.

– Говорили, она начала спорить с офицером гестапо.

– Непохоже на Вианну. И на что она живет?

– Да ходят всякие слухи… – Анри явно было неловко.

– Какие еще слухи?

– Ну, про нее и этого немца.

Все лето Вианна прятала сына Рашель в Ле Жарден. Она не решалась показываться с ним на улице, даже в саду. Без документов она не сумела бы выдать малыша за кого-то другого, кроме Ариэля де Шамплен. Приходилось оставлять Софи с мальчиком, когда уходила в город, но всякий раз она тряслась от страха. Всем подряд – лавочникам, соседям, монашкам – Вианна рассказывала, что Рашель депортировали вместе с детьми.

Больше ничего придумать не смогла.

Сегодня, после утомительного стояния по очередям, итогом которого был ответ, что ничего не осталось, Вианна брела домой совершенно разбитая. Говорили о новых облавах и депортациях по всей Франции. Тысячи французских евреев уже отправлены в концентрационные лагеря.

Мокрый плащ она повесила снаружи, на крючок у двери. До завтра не высохнет, но хотя бы лужи на полу не останется. Грязные башмаки она тоже оставила у дверей и в дом вошла босиком. Софи, как всегда, ждала на пороге.

– Все нормально, – сообщила Вианна.

– У нас тоже, – грустно кивнула Софи.

– Искупаешь Ари, пока я приготовлю ужин?

Софи потянула Ари за руку, и дети вышли из кухни.

Вианна поставила корзинку в раковину, чтобы вода стекла, принесла из кладовки колбасу, несколько мелких мягких картофелин и луковицу.

Разожгла плиту, разогрела чугунную сковородку. Добавив несколько капель драгоценного масла, подрумянила колбасу. Когда розовые ломтики приобрели приятный коричневый оттенок и покрылись корочкой, в сковородку отправились нарезанный кубиками картофель, мелко нарубленный лук и чеснок. Аппетитные запахи разлились по кухне.

– Пахнет чудесно.

– Герр капитан, – тихо сказала она. – Я не слышала вашего мотоцикла.

– Мадемуазель Софи впустила меня.

Вианна убавила огонь, накрыла сковороду крышкой и только потом повернулась к Беку. По молчаливому уговору оба делали вид, что тогда в саду ничего не произошло. Но, хотя ни один не произнес ни слова, это воспоминание словно висело в воздухе между ними.

С той ночи все неуловимо изменилось. Теперь он почти всегда ужинал с ними; и еду приносил он – немного, ломтик ветчины, пакет муки или несколько колбасок. Охотно и откровенно говорил о жене и детях, а она рассказывала об Антуане. Эти разговоры призваны были укрепить стену, которая уже рухнула. Он регулярно предлагал, и крайне любезно, отправить посылку Антуану; Вианна собирала для мужа мелочи, которые удалось сберечь, – старые зимние перчатки, которые ей самой велики, сигареты, забытые Беком, баночка джема.

Вианна старалась не оставаться с Беком наедине. Вот это – самое главное изменение. Она больше не выходила в сад вечерами и не сидела в гостиной, когда Софи уходила спать. Вианна не доверяла себе и предпочитала не находиться с капитаном с глазу на глаз.

– А у меня для вас подарок, – сказал он и протянул стопку бумаг. Свидетельство о рождении ребенка в июне 1939 года, родители – Этьен и Эме Мориак. Мальчику дали имя Даниэль Антуан Мориак.

Неужели она рассказывала Беку, что они с Антуаном мечтали назвать мальчика Даниэлем? Наверное, но не помнит.

– Сейчас опасно жить в доме с еврейским ребенком. Или станет опасно в скором времени.

– Вы очень рисковали ради него. Ради нас…

– Ради вас, – тихо поправил он. – И помните, мадам, что документы фальшивые. Придумайте какую-нибудь правдоподобную историю, мол, это ребенок ваших родственников.

– Я никогда не проболтаюсь, никто не узнает, откуда эти документы.