Соловей

Но вот наконец двухэтажный фахверковый дом под красной крышей, в точности такой, как описывал отец. Неудивительно, что никому не удалось связаться с мадам Бабино. Дом, казалось, специально построен так, чтобы люди держались подальше, – чего стоит одна дорога сюда. При появлении Изабель овцы тревожно заблеяли и заметались. Сквозь небрежно задернутые шторы пробивался свет, над трубой поднимался дымок, вселяя некоторую надежду.

На стук дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы продемонстрировать один глаз и густую седую бороду хозяина.

– Здравствуйте. – Изабель подождала ответа, но старик молчал. – Я ищу мадам Бабино.

– Зачем это?

– Меня послал Жюльен Россиньоль.

Старик прищелкнул языком и распахнул дверь.

Первое, что увидела Изабель, – жаркое, булькающее в огромном черном котле, который висел над таким же громадным очагом.

За длинным деревянным столом в дальнем конце кухни сидела женщина, одетая по-мужски: бриджи и рубаха с воротником на кожаной шнуровке. Волосы цвета стальных опилок, в зубах сигарета.

Хотя прошло пятнадцать лет, Изабель узнала ее. Она помнила, как они вместе сидели на пляже в Сен-Жан-де-Люз. Помнила женский смех. И как мадам Бабино говорила: «С этой красоткой хлопот не оберешься, Мадлен, парни будут виться вокруг нее стаями», а мама отвечала: «Она слишком умна, чтобы тратить жизнь на парней, верно, моя Изабель?»

– У тебя все башмаки в грязи.

– Я шла пешком от станции в Сен-Жан-де-Люз.

– Интересно. – Женщина ногой подтолкнула Изабель стул: – Садись. Я Мишлин Бабино.

– Я знаю, кто вы. – Но продолжать Изабель не стала. По нынешним временам любая информация может быть опасной. Следует разумно ею распоряжаться.

– Неужто?

– Я Жюльет Жервэ.

– И что с того?

Изабель нервно оглянулась на старика, который чересчур внимательно ее рассматривал. Неприятно сидеть к нему спиной, но выбора не было.

– Сигарету хочешь? Это синие «голуаз». Отдала за них три франка и козу, но оно того стоило. – Женщина с наслаждением затянулась и выдохнула ароматное облако дыма. – Так и что мне за дело до тебя?

– Жюльен Россиньоль полагает, вам можно доверять.

Мадам Бабино еще раз напоследок длинно затянулась и загасила сигарету о подошву башмака. Окурок она хозяйственно сунула в карман рубахи.

– Он говорит, вы были близкой подругой его жены. И крестной матерью его старшей дочери. А он – крестный вашего младшего сына.

– Был. Немцы убили обоих моих сыновей. А муж погиб в прошлую войну.

– Он вам писал…

– Почта нынче паршиво работает. Чего ему надо?

Вот оно, самое слабое место во всем плане. Если мадам Бабино из коллаборационистов, то здесь все и кончится. Изабель тысячу раз представляла себе этот момент, планировала всевозможные варианты разговора. Придумала миллион уловок, чтобы спастись в случае чего.

И теперь понимала, насколько все они бессмысленны и бесполезны. Придется говорить напрямик – как в омут с головой.

– В Уррюнь меня дожидаются четверо сбитых летчиков. Я хочу отвести их в Испанию, в британское консульство. Мы надеемся, что англичане отправят их домой и они смогут еще не раз бомбить Германию.

В наступившем молчании Изабель слышала биение своего сердца, тиканье часов на камине, блеяние овец далеко в горах.

– И? – едва слышно спросила мадам Бабино.

– И… мне нужен проводник из басков, чтобы перейти Пиренеи. Жюльен думает, что вы можете помочь.

– Позови Эдуардо, – после паузы бросила мадам Бабино старику, который тут же сорвался с места. Дверь хлопнула так, что потолок задрожал.

Мадам достала из кармана недокуренную сигарету, зажгла и, попыхивая, молча разглядывала Изабель.

– Что вы… – начала Изабель.

Но женщина прижала к губам желтый от никотина палец.

Дверь рывком отворили, и в комнату ворвался молодой мужчина. Изабель успела только разглядеть, что он широкоплечий и здоровенный.

Схватив Изабель за руку, он выдернул ее из кресла и швырнул к стене. Изабель хватала ртом воздух от боли, пыталась вырваться, но мужик, просунув колено ей между ног, крепко прижимал ее к стене.

– Знаешь, что немцы делают с такими, как ты? – прошипел он, придвигаясь так близко, что Изабель не могла различить ничего, кроме огромных черных глаз с пушистыми длинными ресницами. От него несло табаком и перегаром. – Знаешь, сколько нам заплатят за тебя и твоих англичан?

Изабель повернула голову, уворачиваясь от тяжелого духа.

– Где они, твои летчики?

Пальцы больно стиснули плечо.

– Где они?

– Какие летчики? – испуганно выдохнула она.

– Которым ты помогла сбежать.

– К-какие летчики? Не понимаю, о чем вы говорите.

Он зарычал и стукнул ее головой о стену:

– Ты же просила помочь тебе перевести летчиков через Пиренеи.

– Я, женщина, ползти в Пиренеи? Вы, должно быть, шутите. Не понимаю, о чем вы.

– Хочешь сказать, мадам Бабино лжет?

– Я не знаю никакой мадам Бабино. Я просто зашла спросить дорогу. Я заблудилась.

Он ухмыльнулся, демонстрируя потемневшие от табака зубы:

– Умная девочка. – И отпустил ее. – И не слаба в коленках.

– Она молодец, – проговорила мадам Бабино, вставая.

Мужчина чуть отступил назад и представился: