Солнцежар

Она вспыхнула и залилась пунцовой краской.

«Кем надо быть, чтобы выйти в этом на улицу?».

Шорты были совершенно нелепые, яркие и пятнистые как географическая карта мира, со стразами на заднем кармане в виде пацифика. В таких шортах было бы идеально затеряться где-нибудь на пляже в Геленджике, среди лежаков и зонтиков. А в посёлке городского типа, где каждый знал тебя с рождения, облегающие разноцветные шорты вызывали громкое перешёптывание бабушек у подъезда. Как будто она в этих шортах не из дома вышла, а в церковь заглянула. Ну и реакция парней тоже была недвусмысленной.

Поэтому Катя появилась в шортах на улице лишь однажды, после чего закинула их на антресоль, в надежде, что мама забудет об их существовании.

Но мама не забыла.

Ведь это она их раздобыла в секонд-хенде и с победоносным видом вручила Кате. Так, словно это были дорогущие чёрные джинсы из новой коллекции, которые идеально сядут на, мягко говоря, не стандартно костлявую Катину фигуру.

По молчаливому соглашению шорты приходилось иногда надевать, чтобы не обидеть маму, которая как всегда «хотела как лучше».

И вот сегодня она решила, что на фестиваль Катя должна ехать непременно в этих шортах, потому что «они лёгкие, в них не жарко в машине, они яркие, самобытные, на них не видно грязь и, вообще, тебе к лицу». Что уж такое было с Катиным лицом, что к нему шла такая одежда, было не очень понятно.

В пылу ссоры на тему отъезда Катя надела эти шорты, чтобы добить маму и наглядно продемонстрировать нелепость этой вещи. Рассказать ей, что она отстала от жизни и такое никто не носит.

Она заготовила в голове несколько убийственных фраз, которые точно должны были выстрелить, и вышла на кухню.

Катя собиралась рассказать маме насколько та – взрослая женщина – неадекватно воспринимает реальность. Что розовые пони не скачут по радужному небосклону. Хотела рассказать про личные границы взрослой дочери. Про то, что нет смысла стучаться в дверь, если ты в неё уже почти вошла. Про свободу и воздух, которого ей так не хватает.

Но из всего этого она успела только шорты надеть.

Дальше произошла какая-то ерунда и ей резко расхотелось что-то говорить.

Маму стало жалко. Она замотанная, уставшая, носилась с этими своими коробками, впопыхах заворачивала каждую игрушку в льняную тряпочку, чтобы не переколотить в дороге, попутно кормила кота и уговаривала его не скучать до понедельника.

Катя увидела эту сцену, стоя в дверях своей комнаты, и передумала. Ей стало жалко не только себя, но и их обеих.

Поэтому она зашла обратно в комнату, молча положила в рюкзак джинсы, пару однотонных футболок и любимую пижаму. А вот шорты снять забыла.

Пока Катя вспоминала своё утро, парни пришли в себя и начали отпускать едкие комментарии. Проскочить мимо не удалось.

– А кто это у нас такой аппетитный сегодня? – нараспев затянул первый попугай.

– Сколько ты за них отдала, красотка? Мы дадим больше, если ты их снимешь, – просипел, дыхнув в лицо перегаром, второй.

Близнецы перегородили ей дорогу, подойдя вплотную.

Катя согнулась под тяжестью ноши, лихорадочно соображая, что им ответить. А Валерка тем временем, оценив её наряд сзади, подходил к ней всё ближе и уже дышал в шею.

Еще немного и она окажется зажатой в тиски мерзкими потными вонючими придурками.

Прямо у себя перед лицом она увидела одинаковые гнойники на висках близнецов, их лоснящиеся подбородки, усеянные чёрными точками, и жиденькие бородёнки.

Катя попробовала дёрнуться, но близнецы схватили её за бока так сильно сдавив ребра, что она не смогла вздохнуть.

В нос ударил запах мочи. Будто они вообще никогда не мылись.

Прошла целая вечность перед тем, как она решила дёрнуться ещё раз. Ей казалось, что сейчас вся накопившаяся в ней злость выплеснется наружу. Выльется самой отборной бранью, и Катя ударит одного из них так, что все трое надолго забудут о её существовании.

Она думала, что в ней бушует ярость. Но на поверку оказалось, что у неё от страха и напряжения подрагивает нижняя губа. Ноги подкосились, во рту пересохло, а язык стал ватным.

Валерка часто дышал ей в шею чем-то прокисшим, когда железная дверь подъезда резко распахнулась и на крыльцо с ликующим видом выпорхнула мама.

После того, как ей удавалось кому-нибудь помочь, она обычно становилась непропорционально жизнерадостной и цветущей.

– О, мальчики! Привет!

– Здрасьте, – процедил сквозь зубы Валерка и цыркнул слюной.

– Какое солнце сегодня чудесное! Чего не купаетесь? – мама окинула взглядом парней. – На карьере вода тёплая.

Валерка обнажил в ухмылке ряд крупных жёлтых зубов и отвернулся.

– Катьку мою не видели?

Катя попыталась высунуться из-за плеча попугаев и что-то сказать маме, но распухший язык не ворочался и получилось только глухое мычание.

– А, вот ты где. Поехали? – мама развернулась и летящей походкой, словно за спиной у неё ничего не происходило, направилась к машине. – Догоняй!

Парни оторопело расступились.