Солнцеворот

Они подошли к большой дощатой лодке с мачтой, чем-то напомнившей Павлову новгородскую ладью из художественного фильма "Садко" (киностудия "Мосфильм", 1952 год, режиссер А.Пушко). Подчиненные Центуриона, — десять амазонок из отряда старших учениц в возрасте 16–18 лет, — стояли кружком и о чем-то оживленно разговаривали. В отличие от воительниц, которых Павлов видел днем, эти были гораздо моложе, да и вооружены иначе: маленькими круглыми щитами, луками и короткими метательными копьями. Нательными доспехами служили им панцири из войлока, простёганных нитями из шерсти и сухожилий. Завидев свою начальницу, ученицы построились в шеренгу, ожидая от нее дальнейших указаний.

Агата сделала им знак, означающий команду: "Вольно, не расходиться!". Ее подчиненные снова встали в кружок, и до слуха Павлова долетел веселый смешок: "Сорока, Урсула, Сорока…". Агата недовольно поморщилась и приказала своим подчиненным отойти от ладьи на расстояние двадцати шагов.

Убедившись в том, что их разговор никто не услышит, Агата задала Павлову вопрос, на который он мысленно уже подготовил ответ. Конечно же, речь шла о тигрице, которая сама нашла свою смерть у ручья на краю болота. Павлов не стал ничего привирать, и рассказал Центуриону все, как было на самом деле. Только отросток стальной арматуры он назвал по-другому: как острый осиновый кол, кем-то глубоко вбитый в землю.

— Молодец, что не врешь! — похвалила его Агата и добавила еще немного сиропа: Урсула мне такое про тебя передала в своем сообщении, что я засомневалась. Но то, что ты мне рассказал, останется между нами. Пусть все орланды думают, что ты — Герой. Хотя, ты и на самом деле герой, если преодолел страх перед Хозяйкой Тайги. И это заслуживает особой награды.

После этих слов Агата подозвала к себе учениц, которые бросились к ней со всех ног. Она шепнула одной из них что-то на ухо, и та, кивнув головой, полезла в лодку, а трое других по знаку своей начальницы начали ритмично стучать копьями о свои щиты. По этому сигналу к ним прибежали другие амазонки: войны и ученицы. И, вот, когда они все собрались, Агата произнесла следующую речь:

— Властью, данной мне племенем орландов, я объявляю, что Сорока — сын Аси и Сома из рода Белохвостого Оленя, за исключительную храбрость, проявленную им в поединке с Хумбабой (тигрицей) и спасение утопающих соплеменников, принимается в отряд воинов орландов в должности моего адъютанта. И звать его теперь не Сорока, а Тибул, что на языке наших предков означает Победитель Тигра.

После этого Агата повесила Павлову на шею ожерелье из когтей бурого медведя, предупредив его и всех остальных, что это — его постоянный пропуск в расположение отряда воинов орландов, куда он может приходить в любое время дня и ночи.

— Урал!!! — закричали воины орланды и ученицы и снова ударили копьями о свои щиты.

С визгом, выражающим чувство радости и гордости, к Павлову на шею бросилась Урсула. Когда волнение немного улеглось, Павлов в своей ответной речи искренне поблагодарил Агату за столь высокую награду и пообещал оправдать оказанное ему доверие. Прибежали Рико и Люк, закричали и запрыгали от восторга, а потов вцепились ему в куртку, всем своим видом показывая, что он — не кто-нибудь, а их старший брат. Подошли Нара, Медвяная Роса, Березка и Сара Гудвин. И тоже его поздравили: с новым именем и почетной должностью. Нара и Медвяная Роса его расцеловали, Березка погладила его по щеке, а Сара укусила за мочку уха — не больно, а скорее щекотно.

И вот, Павлов и его спутники снова отправились в путь. На этот раз плыть было недалеко и недолго — между крутых берегов правого рукава реки Припять (Ипуть) до места, называемого Главным Причалом. Урсула осталась у Верблюжьей горы (служба есть служба) и ее место в дощатой лодке за веслами заняли две старшие ученицы, которым были положены увольнительные.

Юных амазонок обеих звали Ритами и были они прелесть как хороши и общительны. Снявши с себя доспехи и оставшись в одних топиках и коротеньких юбочках из грубого холста, они сели в дощатую лодку вместе с Павловым, Нарой и детьми. Лодка-долбленка с Медвяной Росой, Березкой и Сарой Гудвин следовала за ними на буксире.

Риты рассказали Павлову и Наре последние новости, не забыв упомянуть всех соплеменников, которым за последние пять дней удалось добраться до Красных Камней. Из рода Желтого Быка, по их сведениям, не прибыл еще никто, кроме тех, кто перебрался из своих зимников на Красные Камни до наводнения. Павлова, то есть Сороку, а теперь — Тибула, обе Риты, оказывается, хорошо знали, и поэтому строили глазки и хихикали, что ему совсем не нравилось.

Лучи закатного солнца, упав на гранитные отложения берегов под определенным, только им известным углом, отразились столь ярким радужным цветом, что Павлов даже прикрыл ладонью глаза. В последний раз подобное зрелище он видел в художественном фильме "Золото Маккены" (Mackenna's Gold — 1969 год), но та, известная кинозрителям, картинка золотого каньона была искусственной. Здесь же все было натурально.

— Какая красота! — вырвался из него вздох восхищения.