Солнцеворот желаний

Поэтому я лишь кивнула, а после, поддавшись порыву, приподнялась на мысочки и поцеловала небритую щеку, пальцем заправив вырвавшуюся прядь чернильных отросших волос. И Ник наклонился ко мне, разворачивая к себе и накрывая мои губы своими. Его руки обвились вокруг моей талии, а после поднялись выше, к убранным в высокую прическу волосам. Я не отстранилась, теперь это было бессмысленно. Я пыталась закрыть глаза и представить на его месте Арта, но видела лишь черноту.

Рядом раздалось негромкое покашливание, и король со стоном оторвался от меня, испепеляя взглядом непрошеного Богарта.

– Ваше Величество, пора начинать, – со всей возможной учтивостью в голосе заявил канцлер, прикладывая ладонь к груди и чуть склоняясь вперед.

Несмотря на неуместность, праздник был по-своему хорош и красив. Кроме барабанов и духовых, среди музыкальных инструментов нашлись и гитары, и необычные струнные, и скрипки, завораживающие гипнотической красотой звучания. Не сразу, но я смогла распознать знакомые мелодии в таком необычном исполнении. А Никлос выдал очередную вдохновляющую речь, поблагодарив присутствующих послов, дипломатов и аристократию за стойкость и верность Каргатскому королевству (что бы это ни значило). Он отметил, что как мы победили песчаных демонов, так и наши новые враги – русалки – будут повержены и утоплены в пучине морской. А за любую информацию о местонахождении короля-спрута будет заплачено черными алмазами. После этого по залу разнесли черное вино и продолжилось представление демонов – потомков поверженного, некогда великого народа.

Мероприятие затянулось, без конца поднимавшиеся к нам гости столицы выражали свое почтение, поздравляли с помолвкой, подтверждая преданность заключенным с нами союзам. Послов было достаточно, чтобы вернуть повелителю хорошее расположение духа: теперь он иначе воспринимал устроенное торжество, наслаждаясь громовыми звуками бури, доносившимися из специально открытых окон. Для меня праздник выглядел гротескно, слишком вычурно и нелепо, учитывая, что творилось за пределами дворца. Но Ник объяснял, что не будь торжеств, пышных приемов и великолепных балов, люди погрузятся в уныние, а это куда хуже развлечений посреди войны. Уныние вызывает у подданных опасные мысли и толкает на необдуманные поступки. Пусть лучше веселятся, как в последний раз, чем участвуют в сомнительных мероприятиях, соблазняясь словами до сих пор не истребленных морвиусов. К тому же на их глазах расцветала настоящая сказка – влюбленный сирота-король и очаровательная, как будто сошедшая с разноцветных фресок, ожившая Селеста-Клэрия, овдовевшая белая драконица. Я много раз слышала, как теперь называют слияние зеленых драконов: «Злое колдовство, дурман, отрава!» И это разбивало сердце.

Уже несколько раз я порывалась удрать в зал, видя вдалеке яркое розовое пятно в окружении других приглашенных колдунов, но Никлос тормозил мои порывы, желая видеть меня рядом. Наверное, это было связано с ариусом, который, как сорвавшийся с цепи пес, вырвался из меня, сливаясь в причудливом танце с тонкими дымовыми линиями нориуса. Они танцевали вокруг нас, то закручиваясь узорами над головами, то переплетая руки, то касаясь лиц, то забираясь под одежду, делая нас похожими на демонов, веселящихся среди людей.

Заметив искренний интерес придворных, Ник заговорщически подмигнул в ответ, и в тот же миг нориус, просочившись сквозь обивку кресел, медленно поднял нас в воздух. По взмаху королевской руки музыка смолкла и заиграла новая, более мягкая, почти интимная, наполненная гитарными переливами и торжеством одинокой скрипки. Голоса смолкли. Разношерстная масса, как загипнотизированная, расступилась вокруг центра зала, куда нас аккуратно приземлил нориус друг подле друга. Король обнимает меня за талию, я застенчиво, будто неопытная невеста, улыбаюсь, дозволяя его руке спуститься ниже, и почти утыкаюсь грудью в него, когда он теснее прижимает к себе.

В его глазах – россыпь маленьких, блестящих, почти счастливых звезд. Его ладонь суха и горяча, а в дыхании раскрывается аромат карамели и коньяка. Он нежно ведет меня рядом с собой, вычерчивая центральный круг, а когда музыка замирает, отклоняет от себя и с первым барабанным ударом резко поднимает, отчего я почти ослепла и потерялась. А нашлась уже в быстром, стремительном танце корейро, слишком прямолинейном для взыскательной публики, но тем и притягательном. В нем партнеры то расходятся в разные стороны, то плотно прижимаются, касаясь бедрами и почти сталкиваясь лицами. Он дразнится, ускоряясь настолько, насколько выдерживают танцующие, мечтающие не разрывать рук, стремящиеся сменить эти объятия на нечто более жаркое, страстное, желанное, скрытое в темных, влажных фантазиях.