Солнце встает над ними

После убийства прокурорского следователя на заправке, Яковлеву лишь единожды было предупреждение, чтобы он не совался в дело о пропажах. Никто не дознавался у него, как Яковлев оказался в машине прокурорского следователя в тот день, о чем велся разговор, похоже никто не был в курсе этого. Ничего. Никаких допросов. Легко отделался. (Спустя некоторое время, Яковлев узнает от хорошего знакомого коллеги о том, что из машины прокурорского следователя был изъят видеорегистратор, на котором был записан его разговор с Яковлевым. Те, кто занимался расследованием убийства следователя, услышав на записи фамилию судьи Маркова, и то, что в тот день его племянник был в машине следователя, закроют дело за отсутствием состава). Яковлев был уверен, что начальник тоже замешан во всем этом деле, и хочет таким образом избавиться от него, как избавился от бывшего начальника криминальной милиции. Яковлев продолжал вести свое маленькое расследование.

— Через полгода, глядишь и начальником следствия станешь, — видя колебания Яковлева сказал начальник. — Дела текущие, передашь капитану Дубкову.

Быть стукачом (чего явно хотел от него начальник) он и не собирался. Зато времени прибавиться, размышлял про себя Яковлев.

— Добро, — подумав, коротко ответил Яковлев.

Ни через месяц, ни через полгода Кристина так и не вернулась домой. Теперь он четко понимал, о чем она пыталась сказать ему тогда, на допросе. Как ее отец может быть причастен к пропаже и убийствам людей?

— Если бы только увидеться с ней, — говорил он каждый раз, перебирая свои наработки.

Появлению следователя Яковлева оперативники рады не были. Опер и следак — две противоположные друг другу стихии. Но что поделаешь, ведь приказы не обсуждаются. На удивление следователь быстро вошел в оперскую колею. На вызовах было спокойно. Ничего из ряда вон. Типичная бытовуха.

Каждое утро отдел расшевеливался как потревоженный муравейник. Следователь Яковлев стоял во дворе отдела после ночного дежурства, докуривая сигарету и ожидая своего напарника оперативника Сергея.

— Что Капитан, разжаловали тебя? — подкалывали проходящие мимо знакомые патрульные.

Яковлев, улыбаясь кивал головой.

— Серегу ждешь? — спросил патрульный.

Яковлев, выдохнув дым вновь кивнул.

— Здорово наверно вы вчера погуляли, — хихикнул ппсник.

— О чем ты? Я с дежурства только.

— Да ладно тебе, у Сереги вон, морда, разукрашенная. Красавец. Не могли пятницы дождаться?

— Адрес? — коротко спросил Яковлев.

— Да ты чего, в моем подъезде на втором справа.

— Подбросишь? — затушив о перила бычок спросил Яковлев.

— Только отмечусь, — ответил ппсник.

Опер долго не открывал. Звонок был вырван с корнем, и Яковлев со всей мочи тарабанил в деревянную дверь. Наконец открыла сожительница. Яковлев прошел по узкому коридору на кухню и увидел напарника. Лицо его в действительности, как и говорил патрульный было «разукрашено». От Сергея несло перегаром.

— Рассказывай, — подставив рядом табурет, сказал Яковлев.

— Вон пошла! — прикрикнул Сергей на любопытную сожительницу. — Что рассказывать?

— Кто тебя так? — спрашивал Яковлев.

— Не имеет значения, — ленно натягивая на себя растянутую майку ответил он.

— Рассказывай, может помочь смогу. Не дело это, когда вот так запросто мента можно тронуть, — говорил разъярённый Яковлев. — Свои?

— Нет.

Сергей тянул с рассказом, ему хотелось излить душу, но он не знал с чего начать.

— Ну, давай же!

— За городом как с моста кривого съезжаешь, лесок есть, знаешь? — начал он.

— Ну.

— Там если с другого конца заехать, от болотца, дом для душевно больных стоит, психушка по-нашему.

— Не знаю такой.

Яковлев весь превратился в слух.

— При совке это был дом для умалишенных. Предполагалось, что там лечат душевнобольных, но в действительности об этих несчастных никто не заботится, они заброшены и предоставлены сами себе. С ними обращаются как с животными. Кто эти люди, чем они занимались до того, как попали сюда, — никто не знает. Наш нач бывший, оказывал им услуги по защите, — мялся Сергей.

— Крышевал что ли? — сразу поняв в чем дело, спросил Яковлев.

— Правильно понял. Там не совсем всё законно, в общем. Нача нашего снесли, а в курсе его дел с крышей этой психушки, из действующих оперов, был только я. Пару раз я с ним ездил. По старой памяти наведался туда позавчера. Бабки нужны позарез, мать в Твери больная. И у них нач сменился. Я бы к старому и не пошел. Отморозок тот ещё. Его закрыли недавно. Говорят, сам Марков закрыл. Давай напьемся? — предложил Сергей.

Яковлев еще больше насторожился, услышав до боли знакомую фамилию.

— Нет, не слышал об этом. Это ведь даже не наша земля. За что закрыли то?

— Как бы помягче выразиться… Главврач той психушки теток из женского отделения в аренду сдавал извращенцам разным. Ну и видимо стуканули на него. А мой нач с этого имел свой интерес, — разливая водку по рюмкам, говорил он. — Закрыли, разумеется, не за это. Его убрали с должности по тихой, а потом с весом на кармане взяли. Все дела какие по наркоте проходили, всё на него повесили.

— Это новый тебя так отделал? — спросил Яковлев, аккуратно отодвинув от себя рюмку.