Солнце внутри

– Сладенькая такая, не откажусь там пожить, – усмехнулся я, но Барон тут же сделал такие страшные глаза, что я поспешил отвести взгляд и запить неуместную улыбку горячим шоколадом.

– Тут, Адам, не до шуток, – процедил он. – Я пытаюсь доходчиво и наглядно донести космические истины до твоего витающего в нулевом пространстве между детством и взрослостью мозга. Так что изволь послушать внимательно.

Я никак не мог привыкнуть к граничащей с хамством прямолинейности Барона, но в очередной раз списал это на его доверительное отношение ко мне и решил не обижаться и подумать попозже о нулевом пространстве, в котором якобы находился мой мозг. Отставив чашку, я положил одну ногу на другую и обхватил колено. Такая поза представлялась мне очень взрослой, хотя и не особо комфортной. Но я застыл в ней, боясь пошевелиться, чтобы не сделать какое-нибудь несуразное движение и не выглядеть смешным. Примерно такие же ощущения у меня были, когда я затянулся первой в жизни сигаретой и изо всех сил сдерживался, чтобы не закашляться. Но Барон не обращал на мои старания никакого внимания. Внимание его было вновь поглощено тортиком-блоком и своей собственной речью.

– Так вот, ты видишь тут некий трехмерный объект, так?

– Так, – деловито кивнул я.

– Ты можешь представить себе, что это – образ вселенной? Вот в этом блоке все находится: земля, планеты, млечные пути, черные дыры… Пространство, одним словом?

– Ну да, почему нет, – пожал я плечами.

– А где тут время?

– Ну… – задумался я и слегка расслабил свою закостенелую позу. – Вокруг как-то, наверное…

– Вокруг – это как?

Забыв про взрослость, я снял ногу с ноги и придвинулся ближе к тортику.

Одну чайную ложку я положил с одного его конца, другую с другого, так что тортик стоял, как «Красная стрела» на рельсах.

– Вот время, – провел я указательным пальцем поверх конструкции слева направо.

– И вселенная катится по нему поездом, – правильно понял меня Барон.

– Ну да, наверное, так, – подтвердил я.

– Все та же река, замечаешь?

Я замечал. Но иного голова моя не выдавала, и я уже испугался, что работает она слишком медленно. Однако Барон не сердился на меня. Убрав одну ложку, он взял другую и нацелился ею на тортик, правда не той стороной.

– А теперь представь, что время – не вокруг блока, а одно из его измерений, – сказал он и осторожно проткнул тортик ложкой по диагонали.

– Одно из измерений, – повторил он многозначительным шепотом.

– Но… – сморщил я лоб, не сводя глаз с торчащего во вселенной острия.

– Но? – подбодрил меня Барон.

Я почесал подбородок, пытаясь понять, что меня смущает.

– Но проблема же в том, что тортик-то уже есть, – понял я свои сомнения. – А ложки еще нет. То есть еще не полностью. То есть… – снова запутался я и замолк.

– То есть пространство – это то, что есть целиком, а время – это то, что постоянно происходит? – пришел мне на подмогу Барон.

– Да! – с облегчением кивнул я.

– Ты хочешь сказать, что та ложка, которая лежала перед тортиком, – это будущее, которое нереально, а та, которая лежала сзади, – это прошлое. А оно реально?

– Ну… Не очень, – ответил я, чувствуя себя все больше как в школе у доски. Причем проверяли у меня не выученные уроки, а саму возможность думать. И ситуация эта, надо сказать, меня пугала. Но одновременно и завораживала.

– «Не очень» – значит «нет», – решил за меня Барон и указал сверху на тортик. – Под ним же тоже есть ложка, так? Невидимая. А это что? На чем стоит наш поезд?

– Настоящее, – выпалил я. – На настоящем.

– И оно реально?

– Да!

– Прекрасно, – потер ладони Барон и улыбнулся несколько хищно. – Скажи, Париж, это кафе – реально?

– Конечно, – не понял я даже вопроса.

– А Москва?

Ответ уже практически соскочил с моего языка, но я вовремя спохватился. Барон не задавал глупых или простых вопросов. Что-то тут было не так.

– Ты же ее не видишь сейчас, – заметил Барон мое смятение. – Как ты можешь быть уверенным в том, что она есть?

– Но я же знаю ее! Я там живу!

– Итак, назовем Москву – прошлым. Ты его знаешь, но в данный момент не видишь. Согласен?

Нехотя я кивнул.

– А теперь представь себе… скажем, Амстердам. Ты там никогда еще не был, не видел его. Но он где-то есть, и ты вполне можешь в нем оказаться рано или поздно. Амстердам реален?

– Реален, – прошептал я.

– И если Москва – это прошлое, а Париж – настоящее, то Амстердам – это…

– Будущее, – прошептал я еще тише.

– Так вот, я спрашиваю тебя еще раз, – продолжил Барон крайне довольным голосом. – От того, что ты не видишь Москвы или Амстердама и, может быть, даже никогда не видел, они становятся менее реальными?

– Нет, конечно, – внезапно встал я на дыбы. – Но как можно сравнивать пространство и время?

– А очень легко! – делано удивился Барон. – По сути, тогда и сейчас никак не отличаются от там и тут. Одно мы просто способны ощущать своими чувствами, воспринимать, а другое – нет. Но ограниченность наших чувств никак не означает, что одно менее реально, чем другое.

Я вновь уставился на пронизанный ложкой тортик.

– Но тогда, – выговорил я мучительно, – это значит, что прошлое, настоящее и будущее – все уже есть и есть именно сейчас…