Солнце в крови. Том первый

История не всегда пользуется великими личностями для достижения своих целей. Когда нет под рукой иного материала, на первые роли выдвигается посредственность, выведенная из пассивного состояния стечением обстоятельств.

Ординарный характер вдруг открывает в себе возможности, о которых прежде и не подозревал. Исчезают апатия, безволие, и возвысившись над своей ограниченностью, избранник оказывается способным принять на себя бремя исторической ответственности.

Как взыскательный художник, трудится история над таким характером долгие годы, приспосабливая его к своим задачам.

В случае с Ицхаком Рабином на это потребовалось 15 лет.

Дважды Рабин всходил на вершину израильской политической пирамиды. И если в первый раз он потерпел фиаско, то взяв бразды правления во второй раз, уже в старческие руки, он вверг Ближний Восток в вихрь политических комбинаций с непредсказуемыми последствиями.

Народы, как и люди, предпочитают жить иллюзиями. Легенда Рабина непотопляема, как крейсер «Аврора».

Все прощалось Рабину.

Скандальный долларовый счет, открытый в Америке, принадлежал его жене[29]. В перевороте 1977 года, принесшем власть Бегину, повинны просчеты Войны Судного дня, коррумпированность партийных функционеров, инфляция — что угодно, только не Рабин, бывший тогда премьер-министром.

Кто обращал внимание на манеру Рабина изрекать прописные истины монотонным голосом, уставившись в одну точку неподвижным взглядом сомнамбулы?

Кто замечал набрякшие мешки под его глазами?

Кто видел, что его лицо напоминает снимки поверхности Марса, сделанные «Викингом»?

Рабин олицетворял молодость государства, его героический эпос.

Какое кому дело, как Рабин выглядел?

Важно, что он всегда был с нами.

Мы не хотели замечать, что Израиль слишком быстро состарился, что у него такие же мешки под глазами и такие же морщины.

Израиль и Рабин слились в одно в нашем сознании: Пальмах. Война за Независимость. Шестидневная война.

Рабин — человек на все времена.

Америке повезло больше. Ей не пришлось увидеть состарившегося Джона Кеннеди или Мэрилин Монро в облике старушки с трясущейся головой. Кеннеди умер молодым, подарив Америке вечную молодость. Его юный профиль отчеканен на серебряном долларе. Вся Америка видит его каждый день. Он — зеркало, глядя в которое, Америка любит спрашивать: «Зеркальце, скажи, скажи…»

Нашим зеркалом был Рабин.

* * *

Как ликовала страна, когда в 1974 году воспитывавшихся в диаспоре евреев наконец-то сменил на посту премьер-министра уроженец Эрец-Исраэль, сабра. Ицхак Рабин.

Восемьдесят процентов населения верило, что Рабин изменит облик израильского общества, излечит его от травмы, полученной в Войну Судного дня. Ни один из израильских руководителей, даже Бен-Гурион, никогда не получал от общества такого кредита, какой был предоставлен Рабину. Народ, уставший от войн, коррупции, инфляции, бюрократизма, неуверенности в завтрашнем дне, жаждал перемен и связывал свои надежды с приходом к власти популярного генерала, находившегося в расцвете сил, считавшегося архитектором величайшей победы в еврейской истории.

Все ждали реформ. Народ готов был сплотиться вокруг нового лидера и следовать за ним куда угодно. В начале своего правления Рабин даже туманно намекнул, что наступила смена вех, что он намерен руководить иначе, чем его предшественники.

Тем горше было разочарование.

Не прошло и года, как опросы общественного мнения показали, что восемьдесят процентов населения видят будущее государства в мрачном свете. Ожидают новой войны, роста инфляции и дальнейшего падения нравов.

Война не разразилась. Но отсутствие у нового лидера хоть какой-то позитивной программы усугубило кризисное состояние, в котором находилось общество. Нация, получившая столь слабого вождя, утратила, что называется, чувство внутреннего ритма.

Что нам осталось от тех лет?

Яркая вспышка Энтеббе[30] — и ничего больше.

Стоит ли удивляться? Через несколько месяцев после того, как Рабин сел в кресло Бен-Гуриона, он заявил:

— Мы должны отдавать себе отчет в том, что не можем изменить политические реалии. Что поделаешь! Европа зависит от арабской нефти, военный потенциал арабов увеличивается. Поэтому основная задача Израиля должна заключаться в выигрыше времени.

«Не страшны дурные вести, мы в ответ бежим на месте. Бег на месте — общепримиряющий» — вот все, что смог предложить Рабин.

Да что же это за странная политическая программа, сводящаяся к тому, чтобы сидеть сложа руки? Тот, кто не надеется изменить политические реалии, не должен браться за руль.

Рабин взялся и очень быстро оказался в положении купеческого сынка, промотавшего отцовское наследство.

Пятнадцать лет понадобились ему, чтобы вновь пробиться к вершине власти. На сей раз — программой революционного прорыва к всеобъемлющему миру. Плохой или хорошей, это иной вопрос.

* * *