Солнце в кармане

Они двинулись вниз по ручью, перескакивая по камням. Через некоторое время путь вдоль ручья преградил мощный завал более похожий на засеку. "Ступайте за мной след в след" предупредила Ольга и принялась подниматься по завалу как по лесенке. Не оступаясь, не касаясь бревен руками.

Егор попытался соответствовать её легкости. Но, получалось криво, — где ствол под ногой вздрогнет, где нога не так встанет. Словом, пришлось карабкаться на четырех конечностях. Еще более косонтылым он стал на спуске с завала.

За завалом послышался шум. Пройдя немного, увидели лесной водопад. Не широкий — высотой с четырехэтажный дом, но шумливый. Ольга в той же бойкой манере стала спускаться по кажется, отвесной стене вниз. Егор сначала перетрухнул, но увидел, что Ольга спускается, цепляясь за удобные, будто специально вбитые на равных расстояниях выступы, и, помолясь альпинистскому богу, приступил к спуску.

Спустившись и тронувшись в путь следом за милой проводницей, Егор почувствовал какую-то кардинальную перемену в воздухе подводопадной низинки. Пройдя по камням вдоль бурного размыва, они очутились перед дивным озером, будто нарочно спрятанным в тайге. Оглянувшись вокруг, Егор не увидел привычного пейзажа. Тайга здесь переставала быть собой. Она превратилась в джунгли. И Егор понял суть перемены — здесь было ощутимо теплее.

Лианы свисали с сосен и лиственниц. На неизвестных ярко-зеленых кустарниках набухали крупные бутоны будущих цветов. Егор удивленно молвил:

— Что это? Заповедный сад Аленького Цветочка? А Чудище тут есть?

Ольга поманила его, спустится за собой дальше, в ложбинку меж двух валунов, клыками вылезших из земли и похлопала по зеленому плотному ковру, смутно знакомой по телевизору травы, предлагая присесть.

— Чудище и хозяин здесь один: мой брат двоюродный — Павел. Это он посадил здесь растения из джунглей. Сначала Уссурийских. Потом увидев, как они лихо здесь прижились, через знакомых выписал семена и других джунглей. С Окинавы, Южного Китая, Вьетнама. И еще откуда-то — не помню точно. Ну и вот растет. Что буйно, а что изменилось до карликового состояния. Кое-что и вовсе сгинуло. Но главное не растения. Главное — эксперимент! Другие считают, что блажь. Но у брата и хобби все с природой связаны. Мне нравится.

Главное — как это место появилось. В время войны, зимой с сорок второго на сорок третий, Дед среди лютой зимы и сугробов нашел на этом озерце промоину. Вот здесь, прямо перед нами. Нырнул, а здесь омут. Такой, что с первого раза не достал. Но дед упрямый. Он здесь хозяин — как он посчитает, так то и есть. А всё непонятное есть не порядок.

А тут еще военные недалече, люто ненавистные дедом. Это он завалы хитрые понаделал еще до того, как нашел промоину. Направил дед искусно движение военных не в чистый лес, а в болото. Они, конечно, везде совались. Но, как придавило, пришибло пару — тройку служивых, так и лазить престали без приказу.

А тут промоина. Под минус сорок морозец, а вода теплая. Может пакость какую учудили вояки? Деду надо проверить. И проверил. С самого дна этого глубокого омута бил теплый ключ. Сияющий там — в глубинной тьме. А вернувшись, не удержался — рассказал. Хотя про свои дела, про лес он не кому не рассказывает без жесткой необходимости.

И, сказал, это добрый знак — войне мол конец обозначен. Вонзили, мол, рогатину фашистскому зверю и дошла, достала она до самого звериного сердца. Зверь еще полон сил, еще ревет, корячится, лезет вперед, лапами огромными когтистыми своими машет — а все уже. Смерть его уже произошла и ни поправить ничего. Судьбу не изменить никак…

Егор заворожено слушал её рассказ полушепотный с глубокой женской хрипотцой в девичьем голосе:

— Да рассказчица ты знатная. Так бы и слушал, часы забывая.

— Это у нас бабушки рассказчицы. А и что им было делать темными зимними вечерами без электричества и телевизора? Только вязать да в краснобайстве упражняться.

— Я говорю: интересно подмечено насчет раны в сердце. Мала она, а ясно — вся эта громадина страшенная уже мертва, но ясно только знатокам. Есть две позиции в оценке переломного момента Великой Войны.

И Англосаксы и наши, Русские спецы, считают, это случилось на Курской Дуге. Мол, немцы надорвавшись, более никогда не могли собрать стратегических резервов и начать новые стратегические операции.

А сами немцы считают, что это произошло на Волге. Именно тогда их поразили в самое сердце. И они сникли. Они увидели свой конец.

Вот парадокс — самый дисциплинированный, методичный и крепкий народ, а, получается, самый мистический…

— Да, вам с моим братцем бы поговорить. Через неделю бы может, опомнились.

— Ох, извините сударыня, с вашей стрижкой порой забываешь, что передо мной прекрасная девушка.

— И поумнее вас, кстати. Об этом вы забыли.

— И умнее и спортивнее. Один вопрос, — а когда мы целоваться будем?