Солнце цвета крови

Артур сидел, неподвижный и безгласный, точно статуя.

Пир потихоньку затихал. Барды, повинуясь мановению руки Мерлина, покинули зал со скоростью молнии, по одному удалились рыцари, не желая попадаться на глаза разгневанному повелителю. Даже викинги, громко рассуждая о том, где бы продолжить пьянку, канули в неизвестном направлении. Слуги, словно тараканы, попрятались по углам.

В помещении, среди кислых запахов завершенной трапезы, остались лишь сам Артур, Мерлин и одиннадцать из двенадцати паладинов Круглого стола. Не было только Тристана.

– Государь, – осмелился нарушить тишину Гавейн, – что вас тревожит?

Раздавшийся в ответ рык сделал бы честь разъяренному дракону. От него колыхнулось пламя факелов, а служанка, заглянувшая зачем-то в зал, едва не лишилась чувств.

– Я не верю! – вскричал Артур. – Не верю! Такого не может быть!

– Но вы же видели… – попытался возразить Ланселот, но король не слушал его.

– Почему? Почему? – вопрошал он, уставившись в пространство глазами, полными ярости. – Почему это случилось именно со мной?

Рыцари смотрели на короля с глубоким сочувствием, а во взглядах тех, кто был посвящен в интригу, крылось напряженное ожидание: ну когда, когда король отдаст приказ уничтожить ненавистных чужаков? Те сейчас одурманены пивом, отяжелели после обильного пира, их легко будет перерезать сонными…

Артур провел ладонью по щекам, словно снимая налипшую паутину, и тут же малейшие следы горя исчезли с его лица. Черты затвердели, губы сжались, и только в серых глазах можно было прочитать боль.

– Недостойно правителя поддаваться чувствам, – проговорил он спокойно, обведя взглядом удивленных паладинов, – конечно, мне хотелось бы лично вырвать сердце негодяю, покусившемуся на мою честь, – Ланселот встрепенулся, точно охотничья собака в предвкушении приказа хозяина, – но я не уверен в том, что видел. Глаза слишком часто обманывают меня в последнее время…

– Государь, вы оставите все так, как есть? – недоуменно спросил Мерлин.

– Я должен поговорить с королевой! – жестко ответил Артур. – И не сейчас, когда мой разум затуманен гневом и ревностью, а позже. Может быть, тут какое-то недоразумение…

– Но… – начал было Гавейн, но король резко оборвал его:

– Никаких «но»! А сейчас, да, прямо сейчас, мы отправляемся на охоту. – Артур оглядел замерших в изумлении рыцарей. – Что застыли? Распорядитесь насчет слуг, собак и всего прочего. Переночуем в лесу. Нет ничего более успокаивающего, чем травля дикого зверя…

– Какая охота, государь? – вскинулся сенешаль Кзй. – Завтра же опять пир!

– К пиру мы вернемся, – кивнул Артур. – Обязательно.

Он стремительно поднялся, высокий, могучий. Твердо ступая, вышел из зала. Рыцари смотрели ему вслед. Мерлин выглядел слегка обескураженным, а на красивом лице Ланселота застыло такое выражение, словно белокурый рыцарь проглотил пиявку. Ему ужасно хотелось ругаться…

Когда Ивар проснулся, то яркий солнечный луч, словно поток золотых стрел, врывался в узкое окно, говоря о том, что уже далеко не утро. В полосе света перемещались в медленном танце пылинки. Смотреть на них было завораживающе приятно…

Вчерашний вечер терялся в тумане. Пир закончился грандиозной попойкой прямо в замковом погребе, куда всех провел Вемунд, неизвестно когда успевший сдружиться с управителем. Пенилось пиво, наливаемое из огромных, в рост человека, бочек, сырой аромат подземелья щекотал ноздри, визжали сбежавшиеся на шум веселья, как пчелы на запах цветка, служанки.

Как Ивар добрел до гостевого покоя и приземлился на лавку, он не помнил. Вспоминалось лишь, что глубокой ночью его разбудило лошадиное ржание, донесшееся со двора замка. В окно проникал свет факелов, стучали по камню копыта, слышались раздраженные голоса. Затем все стихло, и молодой викинг вновь уснул.

Голова болела, хоть и не сильно. Мысли сменяли друг друга с одуряющей неспешностью. Радость переполняла от осознания того, что завтра можно будет покинуть Камелот, дрожью в желудке напоминала о себе необходимость посетить еще один пир сегодня же вечером.

В углу комнаты кто-то протяжно застонал. Ощущая себя так, будто тело выложено из множества плохо состыкованных друг с другом кусков, Ивар перевернулся на бок и обнаружил, что мучительные звуки издает пытающийся встать Нерейд. Выглядел соратник неважно: лицо помято, точно на нем танцевали тролли, глаза налиты кровью, волосы всклокочены, торчат рыжими колючками.

– Ты чего? – поинтересовался Ивар.

– А… – Язык, похоже, Нерейда совсем не слушался. – Вот…

Дрожащая рука ухватила стоявший на столе кувшин. Тот опасно накренился, внутри что-то булькнуло, Ивар на мгновение испугался, что посудина сейчас грохнется об пол и разобьется, но Нерейд непостижимым образом удержал ее. Он жадно припал к горлышку, под загорелой кожей заходил туда-сюда выпирающий кадык.

Опустошив кувшин наполовину, Нерейд оторвался от него. На лице его разлилось блаженное выражение.