Солнце цвета крови

Все же обитатели леса, разумные и неразумные, обладающие телами и нет, спешили убраться с дороги викингов. Обещание короля Оберона, что никто не посмеет помешать в пути, выполнялось безукоризненно.

— Даже скучно, — бормотал Нерейд, вертясь в седле, точно его в задницу тяпнула оса. — Ни подраться не с кем, ни поболтать…

— Подерись со мной! — предлагал Вемунд, приглашающе сжимая огромные кулаки.

— Лучше поговорим! — Рыжий задира тотчас умолкал и поспешно нахлестывал лошадь, уезжая вперед.

На стоянках сухостой словно сам прыгал в руки, костер загорался после первого же удара кремня по огниву, и даже дождь предпочитал проливаться где-то в стороне, не смущая путешественников своим присутствием. Все ужины заканчивались одинаково — обращением к небольшому бочонку, который днем был скромно пристроен позади седла Хаука.

С негромким хлопком открывался краник, и в подставленные кружки почти без плеска, играя бликами в свете костра, струилось темное и крепкое пиво, исходящее горьким ароматом хмеля. И сколько бы ни выпили за вечер, бочонок всегда оставался полон.

Выклянчил его Вемунд. Когда на следующий день после поимки чудной жар-птицы викингов пригласили к королю, то пойманная птаха, злобно оскалив зубастый клюв, переливалась багрянцем и золотом в установленной около трона клетке, а сам Оберон пребывал в превосходнейшем расположении духа.

— Первую мою просьбу вы выполнили с такой легкостью, словно я поручил вам срубить дерево, — сказал он, рассмеявшись так, что покачнулся весь замок. — Сегодня, как я слышал, отправляетесь на дракона… Просите все, что может понадобиться!

Хаук задумался, а из-за спины его вылез Вемунд, брызжа горячим шепотом:

— Пива, конунг, проси пива, а то с сухой глоткой как подвиги совершать?

К ужасу Арнвида, владыка фэйри просьбу услышал.

— Пива? — изумился он, и глаза его, розовые, как поросячий бок, вспыхнули весельем. — Будет вам пиво!

И вот вместо волшебного меча, способного одним ударом снести дракону голову, или, на худой конец, плащей, что делают хозяев невидимыми, позволяя подобраться к чудовищу незаметно, викинги получили зачарованный бочонок, в котором никогда не кончается пиво…

Ивар в очередной раз задремал, а когда встрепенулся и распахнул глаза, обнаружил, что лес вокруг исчез. По обеим сторонам от дороги тянулось гладкое, точно лысина Арнвида, поле, лишенное даже травы, а спереди ощутимо веяло сухим жаром.

— Что там такое? — спросил Ивар, вглядываясь в горизонт, над которым далеко-далеко поднимались мрачные силуэты гор, увенчанных белыми шапками.

— А кто его знает, — сладко зевнув, ответил равнодушно Арнвид, — Доедем — увидим, а заранее чего беспокоиться?

Жар становился все сильнее, а затем мир вдруг оборвался, рухнул в бездонную пропасть, из которой горячий воздух поднимался мощным потоком, шевелил волосы и гривы коней. Провал, возникший на пути, был шириной в пару полетов стрелы, а продолжением дороги над ним нависал неправдоподобно тонкий, изогнутый, как радуга, мост.

— И нам по этому ехать? — с ужасом возопил Нерейд. — Там даже букашка с трудом проползет! А если свалишься, то далеко падать! Пока до дна долетишь, обуглишься!

— Предлагаешь повернуть назад? — холодно спросил Хаук, разглядывая сооружение, словно сотканное из паутины и лунного света. — Фэйри, я думаю, с легкостью пользуются этим мостом.

— Так у них волшебство… — с завистью вздохнул Торир.

— Человеческое сердце, если оно полно отваги, сильнее любого волшебства! — отрезал конунг, твердой рукой направляя коня к мосту.

— Не стоит бояться, — жизнерадостно заметил Арнвид. — Смелый умирает один раз, трус же — тысячи!

— Легко смелому, — тихо вздохнул Ивар. — А если в сердце царит страх?

Он не рассчитывал, что кто-то его услышит, но эриль неожиданно придержал коня и взглянул на молодого викинга с нескрываемой симпатией.

— Перестань думать о будущем, — посоветовал он, — и не возвращайся к прошлому. Тогда страх оставит тебя.

— Почему?

— Вспоминая о прошлом, ты думаешь о том, что многие, наверное, падали, с этого моста. — Арнвид усмехнулся, показав на мгновение желтые зубы. — Затем переносишься мыслями в будущее и предполагаешь, что сам можешь свалиться точно так же. Только такие мысли и рождают страх, который сбросит тебя в пропасть вернее любого врага. А сосредоточившись на настоящем, ты будешь думать только о том, как преодолеть преграду, и ничто не отвлечет тебя…

И эриль вслед за прочими викингами въехал на мост, похожий скорее на выгнувшуюся над пропастью тоненькую дощечку. Ивар на мгновение задержался, а затем, понукаемый больше страхом остаться одному, нежели смелостью, двинул коня пятками в бока.

Копыта со звонким цоканьем ударили по серебрящейся поверхности. Под тяжестью семерых всадников мост даже не прогнулся. Он не скрипел, не шатался, но все же был слишком узким, а под ним зияла пропасть, до дна которой долететь живым шансов меньше, чем в одиночку вытащить на берег кита.