Солнце против правил

Да и ему к тому времени Луиза совсем поперек горла. К девяносто пятому Москва принарядилась, обросла множеством пафосных заведений, и жена теперь целыми днями перемещалась из маникюрного салона на консультацию к пластическому хирургу, потом в ГУМ, дальше на ужин с устрицами, потом слушать «Агату Кристи» в ночной клуб. Сына от интерната Виктор уберег, но супруга давно сбросила его на нянек — которых ему же и приходилось периодически вздрючивать и выгонять.

Отец находился в стойкой ремиссии, в лечении не нуждался. Возможная ссора с Толиком тоже не пугала — Виктор давно успел обрасти собственными связями и в одиночестве бы не пропал.

— Васька, — сказал тихо. — А что ты молчала?

— Я гордая, — улыбнулась сквозь слезы.

— Могла бы сказать, еще когда в санатории навещал. — Передразнил: — А то: «Первый и единственный раз»!

— Я думала, что забуду тебя. И семью твою не хотела разрушать.

А потом взглянула с тревогой:

— Но ты-то меня любишь?

Василиса нравилась ему, всегда нравилась. Еще в детском саду украдкой наблюдал, как пытается после тихого часа расчесать спутанные волосы, бурчит тихонько под нос, что вырастет и обязательно пострижется под мальчика. Даже отвечать не стал, поддался порыву: прижал к себе, накрыл ее губы поцелуем.

«У Василисы дочь от другого, — холодно сказал внутренний голос. — И пасынка она не бросит. И Луиза тебя просто так не отпустит».

Но сейчас ему было абсолютно по барабану.

На ночь любимая, конечно, не осталась — поспешила к детям. Договорились встретиться завтра. «На том же месте, в тот же час! — весело напевала Василиса. — У меня для тебя сюрприз будет!»

Виктор проводил ее, один вернулся в отель. Смотрел через открытое окно в звездное небо, улыбался глупо.

К завтраку вышел с красными глазами. Толик (в Геленджик, всегдашняя нитка с иголкой, прилетели вместе) уже сидел в ресторане, наворачивал яйца пашот с красной икрой, запивал шампанским. Виктор алкоголя себе по утрам обычно не позволял, но сегодня тоже взял бокал коллекционного «Абрау-Дюрсо». Чокнулись. Откушали. Обсудили текущие планы. А за последней чашечкой эспрессо Толик небрежно спросил:

— Ты с кем вчера в ресторане был?

Кто бы сомневался: Барбашев с каждым годом все больше превращался в бдительного товарища Сталина.

Зря он, конечно, оплатил санаторий на то время, когда они в Геленджике вместе с боссом, — учитывая, как все у них с Васькой оборачивается. Но запираться бессмысленно.

— Василису случайно встретил. Нашу одноклассницу. Она здесь в санатории отдыхает.

— Федоскину? Да ты что? И как она?

— Замужем. Детей двое.

— Потолстела?

— Да нет, нормальная.

— А какой санаторий?

— «Девятый вал».

— Ну, значит, не бедный муж, — оценил Барбашев.

И перешел к разговору о делах — в Геленджик они приехали выбирать участки под застройку элитного жилого комплекса.

После завтрака разошлись. У Анатолия была назначена встреча с мэром, Виктор до трех дня колесил по округе, проводил предварительные просмотры.

А за обедом Барбашев возвестил:

— Вечером на моей яхте пойдем.

— Я не могу, — поспешно отказался Виктор.

Одноклассник усмехнулся:

— Василиса с детьми тоже будут. Все для тебя, дорогой.

— Ты ее видел?

— Да. Мне ж тоже стало любопытно. С мэром повидался, время было — ну и подъехал в этот ее «Девятый вал», засел в ресторане. Дождался, пока мимо пройдет. Рассмотрел. Выглядит хорошо, глаз горит. Тогда окликнул.

Школьные годы сейчас уже помнились смутно. Но Толик вроде на Василису тоже поглядывал. Так что понятно желание — пригласить на собственную яхту девушку, которая когда-то тебя отшивала.

Виктор, конечно, предпочел бы детей оставить с няней и узким кругом, как вчера. Но против начальственной воли не попрешь.

К шести вечера вдвоем заехали в санаторий, загрузили Василису и ее отпрысков в представительский лимузин. Пасынок держался настороженно, а трехлетняя девочка со светлыми кудрями и милой родинкой над верхней губой щебетала, словно счастливый птенчик, и очаровала даже детоненавистника Барбашева.

Яхту Толик (как и все свое имущество в последние годы) приобретал напоказ, с размахом: имелись на ней и бассейн, и джакузи, и даже алые паруса. Шампанского и прочих напитков вдоволь, еда на все вкусы, нанятая команда даже к маленькой Лие бросалась с вопросом: «Что вам угодно?», а девочка царственно отвечала: «Самое огромное мороженое».

Толик немедленно начал подкатывать к Василисе. Никакого, упаси бог, насилия, но перехватывал у официантов коктейли, подавал. На правах хозяина провел экскурсию по плавсредству, одноклассница вертела штурвал и гудела в клаксон. Виктор — по многолетней привычке верного помощника — им не препятствовал. Смотрел на море, беседовал с Василисиными детьми. Изредка поглядывал на их маму. Та мило Барбашеву улыбалась, но, когда тот пробовал уложить руку на ее плечо, аккуратно ее стряхивала. И стоять в обнимку на носу (мода возникла задолго до появления фильма «Титаник») отказалась категорически.