Солнце мрачного дня

Боже, почему я думаю о сексе с ним? Перед глазами сразу мелькают необузданные сцены в душе. Тогда все было проще.

Наши тела сами делали выбор. Они соединялись под потоком воды.

Капли сексуально стекали по его лицу, когда он отстранялся от меня, чтобы сделать вдох, а затем снова припадал ко мне, глубже и резче проникая в меня.

На губах Маркуса понимающая улыбка. Он знает, о чем я думаю. В этом даже не стоит сомневаться. Прикусываю губу, чтобы не издать разочарованный всхлип. Я ведь не железная.

До встречи с Марком я не знала, что секс может быть таким необходимым, но сейчас готова признать, что ощущаю некий голод.

– Я тоже голодна, – выпалила я, сосредотачиваясь на позывах своего желудка. – Почему ты сделал заказ за меня?

– Думаю, тебе понравится. – Маркус выглядел слегка удивленным тем, что я так неожиданно сменила тему разговора.

– Это ресторан только морепродуктов?

– Да.

– Почему ты не спросил, какую кухню я предпочитаю? Вдруг у меня аллергия на морепродукты?

– У тебя аллергия на морепродукты? – Он сразу дергается.

Я подавила смешок, но улыбку не удалось.

– Нет, но она могла бы быть, – я засмеялась, когда он облегченно выдохнул.

Но мой смех сошел на нет, когда Маркус нахмурился. Мне не нравятся перепады его настроения. То он сам издевается надо мной, высмеивая перед всей школой, то резко замыкается в себе. То он горячий и страстный, то снова холодный и высокомерный. Раздвоение личности – это не круто.

Тез нарушила наше молчание. Она принесла целую кучу блюд. И они не дублировались. Перед нами возникли две пустые тарелки, в которые мы сами должны были накладывать все, что захочется из этих блюд.

Я безумно люблю морепродукты, но совершенно в них не разбираюсь.

И здесь, похоже, мой рай. Столько различных деликатесов: и креветки, и мидии, и кальмары, и крабы, и гребешки. Жареные, соленые, под соусами. Я прилагала максимум усилий, чтобы не заляпать тут все слюной или не наброситься как дикарь.

– Приятного аппетита, – просияла хозяйка.

Не дожидаясь, пока она отойдет, мы принялись поглощать сие кушанье. Мои вкусовые рецепторы взорвались от восторга – невероятно вкусно.

– Похоже, тебе все-таки понравилось то, что я заказал? – спросил Маркус, переходя от одного блюда к другому. Я делала то же самое.

– М-м-м, – промычала я вместо ответа.

Когда места в моем желудке уже не осталось, я откинулась на спинку стула. Глядя на пустые тарелки, я начала посчитывать, сколько калорий только что добровольно запихнула в себя, и сколько мне понадобиться часов тренировки, чтобы израсходовать их.

– Так для чего ты привез меня сюда?

– На это есть две причины.

– Надо же!

Маркус усмехнулся:

– Я думал, что когда сытая, ты добрее.

– Ну, уж извини. Это первая причина?

– Да.

– А какая вторая?

– Просто не хотелось есть в одиночестве.

– Но ведь Тез сказала, что кроме меня, ты сюда никого не приводил.

– Это правда.

– Значит, раньше ты спокойно ел один, – утвердила я.

– Сейчас я делаю многое из того, чего не делал раньше.

– Да ну? – притворно удивляюсь я. – Что же это, например?

Маркусу не нравится мое поведение, я это вижу. И это еще больше подстёгивает. Вопрос, конечно, глупый. Мы оба понимаем, что он имеет в виду. Все, что происходит с момента моего возвращения, абсолютно не совпадает с его привычным поведением.

– Как Нику и Жаки живется в России?

– О-у… ну… м-м-м… они… – я замялась, думая, как ответить на этот неожиданный вопрос. – Они счастливы.

– Счастливы? – Он приподнимает брови. – В чужой стране? Так далеко отсюда?

– Я думаю, это и делает их счастливыми. То, что они вместе, и так далеко от этого города.

– А как же языковой барьер?

– Знаешь ли, они попали не в средневековье, – возмутилась я. – Россия – образованная страна. У нас по улицам не бегают за медведями в ушанках. Многие понимают по-английски. Да и Жаки и Ник старательно учат русский язык. У них здорово получается.

– Хм…

– Главное, что они любят друг друга. И выйдя на улицу, могут спокойно идти. Никто не обращает на них внимания, не показывает пальцем, не осуждает и не обзывает. Там они просто два влюбленных иностранца. Не то, что здесь. Один – богатый подонок, поставивший печать, а другая – изгой с меткой позора. Как думаешь, они хотят вернуться?

– Наверное, нет, – Маркус закусывает щеку.

– Маркус, – неожиданно обращаюсь я к нему.

– Что?

– Где ты был, когда я лежала в больнице?

– Яна, я не думаю, что это стоит обсуждать…

Ясно, ничего не изменилось. Он слушает, но не отвечает на мои вопросы.

– Почему? Разве я не могу спросить о том, что хочу узнать?

Маркус поддается вперед.

– Можешь, – тихо отвечает он, – но сегодня я не хочу это обсуждать. Я планировал просто поужинать и поговорить на отвлеченные темы. Спроси что-нибудь другое.

Моя злость рассеивается, но я все же недовольно выдыхаю.

– Почему ты сбежал из дома в пять лет?

Маркус кривится. Что? Снова не тот вопрос?

– Это касается моей семьи, – отвечает он.

– Я и не прошу тебя раскрывать мне все семейные тайны. Просто хочу узнать мотивы маленького мальчика.

– Это из-за родителей. Мне не нравилось то, что происходило в моем доме. И то, как они себя вели.