Солнце мрачного дня

– Она полностью здорова, – улыбнулся Оливер.

– Это же отлично! – Мама так сильно обняла меня, что, кажется, где-то затрещала косточка. – А я по данному случаю приготовила ну очень вкусный ужин!

Оливер подмигнул мне, после чего мы последовали за мамой на кухню.

И знаете что?

Это был самый лучший ужин в моей жизни.

Мама трещала без умолку. Оливер шутил. Я смеялась, поедая самую нежную телятину, овощной салат и запивая это все безалкогольным Мохито, неожиданно поймав себя на мысли, что очень хотела бы, чтобы моя семья всегда выглядела именно так.

Я бы приходила домой после тренировки уставшая, но счастливая. Меня бы встречала мама, готовя ужин. А отец (странно, но на его месте я представляла не своего папу, а именно Оливера) спрашивал, не поранилась ли я, проводил осмотр особо травмируемых мест у спортсменов.

Он бы не говорил мне: «Почему ты так мало сегодня тренировалась? Что? Хочешь проиграть на соревнованиях?». Идеальный отец хвалил бы меня вместо того, чтобы упрекать. И мое здоровье волновало бы его гораздо больше, чем какие-то награды или денежные призы.

Но Оливер – не мой отец, а мать оставила меня на воспитание моему папе. Я помню, Оливер говорил, что мама приехала не просто так, она хотела вылечиться. Но почему она не забрала меня к себе после того, как Оливер сделал ей операцию? Я боялась задать ей этот вопрос.

* * *

Не спать по ночам уже входило у меня в привычку – ну ё-моё!

Всю ночь меня опять преследовали практически прозрачные глаза, засасывающие меня в свой холодный омут.

Яна…

А-а-а!

Как же быть?

Такое хриплое. Сказанное на выдохе. Маркус не исковеркал моё имя. У многих выходило что-то среднее между «Йеной» и «Аной».

Нет, Маркус четко произнес – Йана. И от этого мои колени дрожат в сто раз сильнее. Если бы исследования проводил он, то я бы не прошла ни одного.

Мне надоело ворочаться из стороны в сторону. Я встала, прошлась по комнате, затем спустилась вниз, чтобы выпить воды. Хотела было уже идти на пляж, но передумала.

* * *

– Привет тем, кто греется на солнышке, от тех, кто вынужден замерзать! – прокричала Жаки, когда я все-таки ответила на видеозвонок. – Собираешься в школу? А мы вот только пришли. Блин, я завидую! Тебе не надо надевать эти долбанные колготки!

– Тебе хотя бы колготки, а я вот надеваю подштанники, – Ник вставляет свои пять копеек.

Я расхохоталась, когда Жаки и Ник отошли подальше от монитора, чтобы наглядно продемонстрировать. Жаки была в колготках и свитере, а Ник в подштанниках, но с голым торсом.

– Господи, Ник! Это же то же самое, что встать передо мной в трусах!

От смеха у меня заслезились глаза.

– Какие, на хер, трусы! Ты посмотри, сколько на мне одежды!

– Оливер тебя предупреждал, – я выдыхаю, когда снова вижу лишь их лица.

– Я думал, что меня будет греть любовь! Прости, малыш, но ты слишком маленькая, чтобы полностью согреть мое тело. Ай! – Жаки ткнула его локтем под ребра.

– Можно подумать, меня греет твоя любовь!

Смотреть, как они ссорятся – так мило. Но времени у меня в обрез.

– Ребят, давайте, вы потом выясните, кто, кого, как и где греет. Мне ведь надо собираться…

– О, о, точно! – спохватилась Жаки. – Как прошел день в школе?

– Ничего особенного…

Жаки даже не дослушала:

– Ты видела Маркуса?

– Да, – кивнула я.

– И? Он что-нибудь сказал? Может, нахамил? Или как обычно?

– Он сказал, что рад моему возвращению.

Картинка передо мной заела – связь пропала?

– Э-э-э-эй, – протянула я, – вы где?

– Подожди минуточку, – первая ожила Жаки, – мы сейчас говорим об одном и том же Маркусе. Такой, эм, высокий, с серыми глазами и видом «я убью любого, кто заговорит со мной»?

– Да, – я очень широко улыбнулась, показывая не только зубы, но и дёсны, – именно он.

– Но я не понимаю, что это может значить.

– Так же, как и я.

– Может, он что-то задумал?

– Что, например? – Я ближе пододвинулась к экрану.

– Я не знаю, что там творится у него в голове. – Жаки повернулась к Николасу. – Ты же его друг. Скажи нам, какие тараканы живут в его голове? Как там работают эти извилины? Это может быть ловушкой?

– Я могу сказать одно, – Ник хмурится, – Маркус всегда говорит прямо. Если он хочет девушку, он её берет. И сразу говорит, что ему нужно, не церемонясь.

– Это точно, – соглашаюсь я.

– Ему, чтобы соблазнить, девушку, не нужно строить каких-то планов и выдумывать махинации. Он не ездит по ушам…

– То есть, – перебивает его Жаки, – ты хочешь сказать, что Маркус действительно рад тому, что Яна приехала?

– Маркус – очень сложный человек. Яна, держи ухо востро, ведь даже я за все годы нашего знакомства не узнал его достаточно хорошо, чтобы…

Связь обрывается, как всегда, на самом важном.

Я всё же успела кое-что зацепить из разговора. Должна признать, совет Ника имеет смысл. Хоть Маркус никогда не юлил, он очень опасен, прежде всего, тем, какое влияние имел на меня. Парень знал это. И мог в любую минуту воспользоваться.

Я похлопала себя по щекам, чтобы прийти в норму. Я должна перестать думать о нем. Ведь сегодня очень важный день.