Солнце — крутой бог

Постепенно до меня доходит, что в этом заведении заказ делают у стойки. Я ищу глазами Маленькую Бурю. С моего места мне хорошо виден весь зал. Я вытягиваю шею и кручу головой, но ее не вижу. Подойдя к стойке, я понимаю, почему ее нет за столиком. Она стоит за стойкой. В самом конце стойки, возле двери, ведущей на кухню, и возится с эспрессо-машиной. Я отступаю. Ей еще рано меня видеть. Я заказываю черный кофе у девушки, сидящей за кассой. Она улыбается мне и берет деньги. Протягивает чашку с кофе. Вторая чашка за полцены. Я иду к своему столику и обнаруживаю, что его кто-то занял. Приходится сесть чуть поодаль. Но это как раз то, что надо. Отсюда мне видна вся стойка. И ничьего удивления я не вызываю. Потому что столик повернут к стойке. Я позволяю себе полчаса любоваться Маленькой Бурей.

Разглядываю ее стройную шею, увенчанную дивной головкой.

Смотрю на ее щеки, уши, затылок и решаю, что должен запомнить каждую мелочь.

Наблюдаю, как она двигает руками, как ходит.

Как под одеждой движется ее задница, и пытаюсь представить себе, как приятно к ней прикоснуться. Положить на нее руки и прижать к себе.

Смотрю на ее живот и бедра.

Смотрю и смотрю.

Не понимаю, на какой планете я жил до сих пор.

Не понимаю, как я вообще мог жить до того, как ее увидел.

И мне ясно, что если я сейчас же не познакомлюсь с ней, то останусь таким же сопляком, каким был. Без Маленькой Бури все будет бессмысленно.

«It’s only rock’n roll, but I love her» [23].

Я выхожу из кафе и кружу по городу.

Шлифую свою технику и постепенно начинаю держаться на роликах вполне сносно. Просматриваю новые диски. Комиксы. Разглядываю девушек. Но куда бы я ни совался, вижу я только Маленькую Бурю. И я всюду чужой. Типа турист. Смотрю на все новыми глазами. Как будто вижу в первый раз, Я на планете Маленькой Бури. Я черепаха на ее планете, где все происходит бессмысленно быстро, и я ничего тут не понимаю. А потому чувствую себя посторонним. И мне страшно, что я не сумею с ней познакомиться!

Словом, я нахожусь в подвешенном состоянии и потому закругляюсь. День тлеет у меня в груди, как уголь в гриле, и я тихонько напеваю: «It’s only rock’n roll, but I like it».

Вторник, 16 июля

Мне повезло. Во всяком случае, в некотором смысле. Все мои ушли на работу. Я дома один и готовлюсь к своей обязательной утренней встрече с Солнцем. И тут я вспоминаю, что должен позвонить Франку. Мне было над чем подумать после нашего разговора. А в эти дни я даже тени его не видел.

Телефон звонит, когда я хандрю над стаканом апельсинового сока. Я все еще не могу опомниться после вчерашнего. Получится или нет познакомиться с Маленькой Бурей? От этой встречи зависит моя судьба. Поэтому, услышав звонок, я тут же давлюсь соком. Теперь у меня першит в горле.

Вернее, не першит, а дерет!!!

Я выплевываю сок, набираю в ладонь воды и пью. Дерет! Дерет!!!

От сока в горле остаются ожоги.

Телефон звонит.

Телефон воет, трещит, свистит и неистовствует.

Я бросаюсь к нему и снимаю трубку. Мой голос клокочет и хрипит, его едва ли можно назвать человеческим. С трудом выдавленное «алло» похоже на рык чудовища из первобытных лесов и болот.

— Алло? Говорит «Служба посыльных Кьелсена». Кто у телефона? — спрашивает Шеф из моей прошлой жизни.

В такие мгновения, Братья & Сестры, мир трещит по швам. Мир бледнеет, и бедный Адам пытается соображать быстро.

— Алло! — опять звучит в трубке.

— Алло! — отвечаю я, мой невнятный голос срывается. Я решаю следовать Дональду Даку. И представляюсь папашей.

Шеф из моей прошлой жизни хочет поговорить обо мне. Он интересуется, как протекает мой подобромхидросис. Не лучше ли положить меня в больницу и т. д., и т. п., и говорит, что не успел до моей болезни уладить со мной некоторые мелочи. Я в нужных местах харкаю, хрюкаю и надеюсь, что он наконец перейдет к делу. Кто знает, как долго я еще смогу изображать папашу? Наконец я слышу:

— Речь идет о проездном билете. Ваш сын должен его вернуть, — говорит Шеф. — Посылать почтой рискованно. Лучше я сам за ним заеду. Вам удобно в следующий понедельник? Примерно в полдесятого?

Вот в такие минуты надо иметь наготове безупречную ложь и безупречный предлог избежать нежелаемой встречи. Но кто, скажите мне, каждую минуту ждет от жизни подлянки? Только не я. Не Адам. Я превращаюсь в воздушный шар, из которого на высоте колен выпустили воздух, и он, бездыханный, падает на пол в пыль и грязь. Я снова харкаю, и Шеф принимает это за знак согласия.

— Тогда договариваемся на десять часов. Спасибо!

— И вам спасибо, — бормочу я, не в силах положить трубку.

Вот когда добрый совет сладок. Вот когда путь Адама шаток. Вот когда мир для Адама гадок.

Я исполняю в прихожей танец антишеф и проклинаю всех идиотов, которые звонят и портят мне жизнь.

УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА! УБЕЙ ШЕФА!

Я всхлипываю.

Я рыдаю.

Я рву на себе волосы.