Солнце и пламя

— У ушастых другой принцип наследования власти. Да и сословные традиции — тоже, — пояснил Люций. — Не забивай себе голову, подмастерье, это все тебе не пригодится. Просто прими как данность, что данный эльф — принц. Ну и заодно — один из военачальников экспедиционного корпуса Лесной Короны. Главный из них, понятное дело, сам Меллобар, ему по чину положено, но самый башковитый как раз Аэль. И самый безжалостный — тоже. Видел бы ты, что он творил в одном городке, не пожелавшем перейти под руку эльфов! Даже меня проняло, а это, знаешь ли, показатель. Там, наверное, люди даже лет через двести, когда все события дня сегодняшнего забудутся, селиться не станут. Души умерших не дадут.

Да, как видно, там что-то совсем жуткое творилось, коли дель Корд, который еще на той войне не брезговал черной магией, такое говорит.

— Что до вашей подруги — она уже с ним спала, когда я здесь оказался, — продолжал тем временем рассказ Люций. — Она к эльфам прибилась давно, когда те только собирались на Сезию навалиться. По слухам, она их то ли своей жестокостью поразила, то ли еще чем — не знаю точно, а врать не люблю. Ну и место в постели принца тоже, знаешь ли, хороший повод для того, чтобы признать ее союзницей. Не равной себе, понятное дело, но… Скажем так — мы, маги, привилегированное сословие в войске Лесной Короны, не чета простым людям-наемникам, которые тут тоже имеются. Они лишь смазка для мечей, нам же позволено куда больше.

Слова вроде горделивые, но нотки самоиронии я в его голосе уловил. Похоже, привилегии привилегиями, а равными себе эльфы магов все же не считали. Ну это и неудивительно. Мы по отношению к ним вели себя не лучше, это всем известно.

Чернец издал особенно пронзительный вопль, в котором не было уже ничего человеческого, дернулся всем телом и обвис на веревках, которыми его привязали к столбу, торчащему из земли.

— Сердце не выдержало, — почесал затылок Эль Гракх. — Экая досада! Только хотел у него печень вырезать!

— Жидковат оказался, — поддержал его Карл. — Эх, сюда бы Форсеза, вот этот куда как крепок. На всех бы хватило!

— Если боги не подведут, возможно, скоро мы его увидим, — сообщил Монброн, появляясь на крыльце дома. — Я заключил от нашего имени договор с месьором Аэлем, отныне мы служим Лесной Короне на правах магов-наемников с еженедельным жалованьем, пропитанием за счет нанимателя и даже с долей в захваченной добыче.

— Кстати, платят они всегда вовремя, — заметил Люций, стряхивая с камзола крошки хлеба. — И кормят на славу, это тоже факт. Хотя, ради правды, подобное не так давно началось — аккурат с того момента, как Линдус сюда своих магов отправить решил. До того мы без жалованья им служили.

— Хоть какая-то польза от империи, — заметил я.

— Ну да, — согласился со мной маг. — Вот только за это эльфы требуют полного подчинения и неукоснительного исполнения своих приказов. Хорошо хоть оставляют право выбора того, как именно мы их будем претворять в жизнь.

— Почем? — спросил у Монброна в этот момент Жакоб. — Сколько положили монет на человека?

— Вам — по семь золотых раз в полмесяца, мне — десять как предводителю, — охотно ответил Гарольд и показал здоровяку-простолюдину увесистый позвякивающий мешочек. — Вот и задаток вручили сразу. На, держи, казначеем будешь. Де Фюрьи не в духе, ее сейчас лучше не тревожить.

— Интересно, кто купит нас следующим? — задумчиво произнесла Рози. — Кому мы еще не продавали себя?

— Думаю, нордлигам, — подсказал ей дель Корд. — Я слышал, кое-кто из наших подался к ним на острова. Не думаю, что эти бородачи станут расплачиваться с ними звонкой монетой, скорее всего, речь шла только о еде. Но в наше славное время регулярно выдаваемая миска горячей похлебки и кружка кислого пива — уже неплохо. Для мага-изгнанника, имеется в виду.

— А чего к ним ваши друзья подались, чего не сюда? — заинтересовался Мартин.

— Кто счел бесчестьем вставать на сторону извечных противников людского рода, кто просто устал от войны и хочет передышки, — негромко пояснил дель Корд, глянув на эльфов, которые, поняв, что представление закончено, отошли от нас в сторонку. — Да и дорога, знаешь ли, здорово различалась по степени трудности. На пути к островам риска меньше, а самое сложное в нем — найти контрабандистов, которые согласятся отвезти тебя к нордлигам. А сюда пробраться было куда как сложней. Сначала — густонаселенные места вместо тихих и спокойных болот, потом кордоны имперцев на пару с представителями ордена. Да и сами эльфы не всегда встречали таких, как я, дружелюбно. Это вам повезло в том, что наткнулись на Атиля, который благосклонно относится к нашим. А вот попадись вы его двоюродному брату Фелло — и все, ваши уши были бы уже не ваши. Стали бы они очередным украшением, кои сейчас являются последним писком моды у прелестниц Медона. Считается хорошим тоном преподнести ожерелье из людских ушей той, кто запала тебе в сердце, и чем их на низке больше, тем, стало быть, сильнее чувства.

— Фу! — поморщилась Эбердин, подходя к нам поближе, как, впрочем, и все. — И это нас, горцев, называют дикарями?