Солнце и пламя

– Люди всегда говорят о мире, перед тем как начать войну, – возразил ему канцлер. – И нам, не людям, это известно куда лучше, чем кому-то другому. Чем больше звучит слов о том, что солнце светит всем одинаково, тем больше появится на земле безвестных могил. Потому лучше война, чем мир, человек. Как минимум, так все будет честнее.

– Люди и честь, – рассмеялся Аэль, на щеках его обозначились ямочки. – Кверте Раллег, вы связали в одной фразе два понятия, не имеющих друг с другом ничего общего.

«Кверте» на их языке означает что-то вроде «очень уважаемый» и используется только тогда, когда эльф в самом деле так думает, а не просто ради приличия. У них, ушастых, вообще в этой связи все очень сложно. Они словам придают большее значение, чем мы, считая, что все произнесенное – материально.

– Достаточно, – принц Георг тоже вскочил на ноги. – Лично я наслушался оскорблений вволю, с меня хватит. Война? Отлично. Быть посему. И теперь-то Империя точно пройдется огнем и мечом по вашим лесам, да так, что даже пней не останется. Пустыня там будет, как в Халифатах! А тебя, любитель ушей, лично уничтожу, вот этими вот руками. Я не любитель пыток, мне ближе честный бой, лицо в лицо, клинок в клинок, что бы вы там себе о нас ни думали. Но для тебя я сделаю исключение, поверь. Ты же, как и я, – принц? Отлично. Я прикажу позолотить тот кол, на который тебя посажу.

И он бросил на стол свиток с болтающейся на веревочках сургучной печатью. Ну как на стол? Еще чуть-чуть, и он бы угодил им прямиком в лицо Раллега.

Канцлер сорвал печать, развернул свиток и неторопливо его прочел.

– Замечательно, – сообщил он Георгу, ознакомившись с содержимым и передав свиток эльфу-магу, который немедленно засунул его в широкий рукав своего одеяния, даже не читая. – На этот раз семейству Линдусов не удастся отвертеться от своих клятв, война была объявлена в присутствии слишком большого количества свидетелей. А мир, которого вы запросите очень скоро, обойдется вам куда дороже, чем те земли, что и так по праву наши.

– Убирайся отсюда, эльф! – прорычал принц, судорожно ища у пояса рукоять несуществующей шпаги. Все шестеро переговорщиков сели за стол без оружия. Кроме, разумеется, мастера Гая, который сам по себе был арсеналом, набитым средствами убийства себе подобных. И еще посох, кстати, приволок, который мог являть собой все что угодно. – Или случится беда!

Если честно, мне было стыдно за него. Вернее – за наше людское племя. Прямо скажем – потеряли мы сегодня лицо, потеряли. Эльфы в этой малоприятной ситуации выглядели куда выигрышнее. Потому, должно быть, архимаг и свалил, не хотел портить себе репутацию. Или наоборот – его уход сорвал с цепи Георга, что ему и было нужно?

Прах побери Аманду и Агриппу, с их разговорами о хитроумности архимага. Я скоро в дожде и зное происки Гая Петрониуса усматривать начну!

– Это вряд ли, – невозмутимо возразил ему Раллег. – Вы, ваше высочество, не настолько глупы, чтобы отправиться на эшафот только потому, что вам очень хочется нас убить прямо сейчас. А ваш брат непременно отрубит вам голову сразу же после того, как узнает о том, что вы прикончили посланцев Меллобара вне всяких законов и традиций. Ведь это такой отличный повод убрать одного из основных претендентов на корону, не так ли? И братоубийство вроде как ни при чем будет, никто даже слова по этому поводу не скажет. Так что давайте подождем нашей следующей встречи. Правда, скорее всего, вряд ли при ней мы сможем побеседовать, ведь к тому времени ваше тело сгниет на колу, и я увижу лишь вашу голову, которую привезут в замок моего повелителя в мешке, для того чтобы ее засушить и разместить в зале королевской славы. Но зато этот мешок будет с золотым шитьем, как и положено по традиции.

Георг уже совсем звероподобно зарычал, но при этом с места даже и не подумал двинуться, а я внезапно ощутил гордость от того, что сейчас воюю на стороне хладнокровного и умного эльфа. Странное чувство, по идее противоестественное.

В залу вошел дель Корд и немедленно начал что-то нашептывать на ухо Аманде, причем было видно, что новости ее очень и очень радуют.

– Почтеннейший патриарх, можно ли попросить вас о последней услуге? – дослушав Люция, громко спросила она. – Пока мы не начали резать друг другу глотки?

– Смотря о какой, – капюшон, под которым, кроме черноты, ничего больше не виднелось, повернулся в нашу сторону. – Если мне придется поступиться своими убеждениями, то вы получите отказ.

– Не придется, – заверила его Белая Ведьма. – Ничего такого, что бы могло бросить на вас тень.

– Тогда почему бы и нет? – милостиво согласился патриарх. – Но еще хочу вас предупредить о том, что это лишь дань вежливости. Я почитаю вас за абсолютное зло, госпожа Грейси, равно как и всех тех, кто стоит под вашими знаменами, а потому приложу все усилия к тому, чтобы сократить те дни, что отпущены вам богами. И легкой смерти не ждите.