Солнце и Луна

Анжелике на секунду захотелось посмотреть город, она любила когда то путешествовать, бродить по незнакомым городам и знакомиться с людьми, хотя бы из окна посмотреть Тбилиси. Сделав шаг навстречу к зашторенному окну, она остановилась. Нет, еще не готова. Анжелика опустилась на край кровати и свернулась калачиком.

Через дорогу от отеля, в девятиэтажном корпусе жилого дома, на пятом этаже распахнулись двери балкона и оттуда выполз на свет божий Давид. От свежего воздуха и яркого весеннего солнца похмелье застучало с новой силой в висках и под ребрами. Парень присел на табурет, поставил бокал с горячим растворимым кофе на перегородку балкона, закурил сигарету. Какая то необъяснимая тревога, смешанная с чувством ожидания чего то очень хорошего томится в его душе. Накануне он не ночевал дома два дня, и именно сегодня утром его подняло с кровати необъяснимое волнение, заставившее его сердце биться чаще.

Давид очень хорош собой, высокий стройный джигит с яркими волчьими глазами цвета янтаря, густые брови и длиннющие ресницы, а так же крупный нос выдают в нем чистую горную генетику Кавказа. Ямочки на щеках, которые появляются при улыбке на его мужественном лице, как контрольный выстрел для очарованных его харизмой женщин и девушек. У противоположного пола просто нет шансов, сопротивление его очарованию бесполезно.

Давиду скучно, женщинами он развлекал себя с подросткового возраста; всегда осознавал свою привлекательность и понимал, что ему скорее нравится любить свою любовь. Отношения ему быстро надоедали, причем срок длительности их был обратно пропорционален возрасту юноши. К нынешнему периоду жизни Давид был немного потерян, искал настоящие эмоции и чувства, но за неимением оных впадал в краткосрочные депрессии, которые лечил алкоголем и веселой травой. Выпадение из реальности в забвение из дурной привычки переросло в приличную зависимость, сам не замечая, юный джентльмен стал предпочитать свое состояние под кайфом прямо с утра; все покатилось под откос в жизни Давида пару лет назад, когда в одной из компаний, затянувшись, он увидел размытый образ девушки. Давид не разглядел глаза, губы или фигуру – просто неясные очертания. Но с этой секунды его покой был потерян. В эйфории и релаксе он чувствовал к этому образу то, что не чувствовал ни к одной девушке в своей жизни, ни к кому вообще. Какой то восторг и обожание, притяжение, которому невозможно сопротивляться, он чувствовал себя живым, вовлеченным в невероятные любовные отношения и события по накурке. Просыпаясь с очередной пассией, он искал это чувство в реальной жизни, но никогда не находил и торопился делать пару пыхов, утопая в моменте очередной порции невероятной любви. Самое примечательное в истории любви Давида было то, что не было никакого конкретного образа или хотя бы фрагмента, была запечатлена просто эмоция и чувства. Со временем для юного повесы стало вполне себе приемлемы и привычны прекрасные переживания души, как он сам обозначил свои нереальные чувства.

В последние дни Давиду было неспокойно, он не мог ночевать дома, дикая тревога мучила его сознание и привычное средство от скуки не помогало, даже усугубляло паническое состояние. Родители, видя сына в таком состоянии, не на шутку задумались о лечении и приняли тот факт, что подростковые забавы уже далеки от детства, и сегодня это серьезная угроза жизни их единственного сына. Начатые разговоры были резко оборваны Давидом, он ушел скитаться по ночным улицам Тбилиси. Как объяснить всем, что тревожит юношу? Словами не получится. На душе тревога, отчаяние и страх, но не за себя, а за кого то, кто гораздо важнее, Давид и сам начинает подозревать себя и сомневаться в себе. Психика не выдерживает, скорее всего – так он пытается разумно объяснить себе свое состояние.

Давид не оправдывает себя и не ищет мистики в происходящем. Он очень четко осознает, что влюблен, он принадлежит душой, мыслями и своим сознанием. Он дорожит, он любит и готов служить ей. Ей – он не знает кто это. Настроил себя на то, что Бог посылает ему знаки, что скоро пошлет в его судьбу ту, единственную.

Пару дней назад, в эйфории и забвении, Давид ждал этот особенный кайф, любовь. Но он получил такую порцию отчаяния и душевной боли, столько боли… Давид кожей чувствовал, что навсегда теряет любовь всей своей жизни, даже не видя ни разу ее, только образ. Он чувствовал, что теряет себя, что как только его отпустит кайф, он начнет медленно умирать. Что, собственно, и происходит с ним. Немного придя в себя и поразмыслив, Давид решает разобраться немного глубже и подробнее. Он хочет понять, что же все таки происходит с ним.

Он прошел в себя и собрал свое сознание воедино, решил повспоминать хронометраж и последовательность чувств и эмоции, а так же детали своих эйфорических видений.