Солнце для всех!

Вэйнз хорошо понимала, о чем говорила Гэлл. Всякий раз, в течение последних девяти лет, когда она улыбалась, улыбка появлялась только на правой стороне ее лица; на левой же стороне отвратительный келоидный рубец, подергиваемый неправильно и не везде сросшимися мимическими мышцами, мерзко изгибался, превращая улыбку в хищную гримасу. Вэйнз много репетировала перед зеркалом, пыталась научиться улыбаться одной только левой стороной, дабы гадкий шрам оставался неподвижным, но не много преуспела в этом: любые мимические изменения ее лица выглядели откровенно жутко, и потому она со временем приучила себя вовсе не реагировать мимикой на происходящее вокруг, сохраняя на лице мину нейтрального безразличия.

— Тебе по-прежнему пришлось бы изображать оживший манекен, чтобы не пугать окружающих, — добавила Гэлл, как будто прочитав мысли Вэйнз.

В ответ Вэйнз вдруг захотелось сказать Гэлл слова благодарности, сказать что-то приличное случаю, но она не смогла подобрать нужных слов. Все, что приходило ей на ум казалось неуместной банальностью и потому фальшивкой. Она было построила в уме короткую фразу и уже разомкнула губы, чтобы произнести задуманное, но быстро поняла, что и это будет не то. Тогда она сомкнула губы и неожиданно для себя самой расплакалась. Крупные мутные капли выступили в уголках ее глаз и медленно покатились по щекам. При этом одна капля скрылась под маской, тут же отреагировавшей коротким звуковым сигналом.

— Э, так дело не пойдет, сестрица… — Гэлл подошла к Вэйнз и, взяв со стола салфетку, быстро промокнула проступившие у той слезы. — Не надо заставлять нервничать нашу машинку, — делано сердитым баритоном добавила она и при этом тепло улыбнувшись. — Договорились? — Гэлл достала новую салфетку и вручила ее Вэйнз.

— Ага… — шмыгнув носом согласилась Вэйнз. — Договорились.

Сидевшая рядом Дафф опустила широкую теплую ладонь на выпроставшееся из-под бежевого халата темное колено; грубые пальцы успокаивающе-нежно погладили шелковистую кожу.

— Кстати, Дафф, — обратилась Гэлл к мужчине, — ты еще не говорила Вэйнз о Чеин?

— Нет, — покачала головой Дафф. — Думала отложить до завтра…

— О ком это, Даффи? — шмыгнув еще раз носом, спросила Вэйнз. — Что за Чеин?

— Так зовут нашу вчерашнюю знакомую, — успокаивающе сказала ей Дафф. — Ты главное не волнуйся… она на нас не в обиде…

ОСНОВЫ

Ко времени, когда частнособственнические отношения окончательно исчезнут, исчезнут и те человеческие качества, что веками неизменно передаются из поколения в поколение: накопительство, хищничество, мещанская «домовитость», уважение к частной собственности…

Это неизбежно отразится на отношениях между людьми. Формы семьи; взаимоотношения полов; отношения между родителями и детьми; отношения между представителями разных поколений… - все это изменится.

В конечном итоге изменится и то, что сегодня принято называть термином «государство». Государство перестанет быть тем, чем оно является сегодня, еще раньше, до того, с начала социальных преобразований. Когда же окончательно будут упразднены остатки зла, именуемого «частной собственностью», государство станет ненужным — сольются воедино пути научных социалистов и анархистов — наступит новое время — время подлинной свободы.

Исса Иблисс, «Базис»

ИНТЕРЛЮДИИ ТРЕТЬЯ И ЧЕТВЕРТАЯ

Первая мать

— Мама… — в высоких дверях кабинета появилась совсем юная девушка в кадетской парадной форме с нашивками «Южной Школы».

— Входи, Джелисс! — андрогин в мундире генерала небесной милиции встала из-за стола и уверенным шагом направилась навстречу. Посреди комнаты они сошлись, и генерал заключила дочь в объятия.

Уткнувшись лицом в шею Первой матери, Джелисс всхлипнула, мать ласково погладила ее по голове, тихо приговаривая: — Ну, ну… не плачь, девочка моя, не плачь… не надо…

— Но, мама! — всхлипнула Джелисс. — Как она могла! Как она могла так с нами поступить! Как она могла так со мной…

— Тихо… тихо, милая… — андрогин в генеральском мундире нежно чмокнула Джелисс в макушку. — Это был ее выбор. Она отказалась от нас. Она больше не часть Семьи, не одна из нас…

— Но, ведь я ее так… так любила…

— Ну, — мать тяжело вздохнула, — а она, по-видимому, больше любит наших врагов… врагов Неба и Семьи… — сказав это, она тихонько отстранила дочь, продолжая крепко держать ее за плечи, и посмотрела ей в глаза: — А что ты?

Джелисс смахнула руками с глаз мутные соленые капли и уставилась на мать:

— А что я?

— Ты ведь любишь меня, нашу Семью, наше Небо?

— Да… — Джелисс быстро кивнула. — Люблю.

— Вот и хорошо, милая. Вот и хорошо, — сказала генерал и Первая мать. — Но тебе придется это доказать…

Два года спустя

— Ты уверена, что ей можно доверять? — спросила Селен, глядя на одиноко стоявшую у самого края воды фигуру в легком фиолетовом плаще.

Кар был еще в сотне метров, но они уже узнали ее.

— Нет… Конечно, нет… — ответила Келли. — Мы не можем быть до конца уверены ни в ком… Но она — наша подруга, мы знаем ее и лучше других сможем распознать обман… Понимаешь?