Солнце

— Возможно. А возможно, они не могут это сделать. Возможно, мир не может выжить после открытия дверей. Возможно, открытие дверей завершит здешний цикл, как бы это ни произошло. Возможно, они хотят сорвать этот цикл… или каким-то образом контролировать его. Возможно, Мост винят в конце света, потому что она в буквальном смысле провоцирует конец света?

Пожав плечами, он посмотрел на бокал, который держал в руке.

— А может, для них этого попросту уже недостаточно, — сказал он, поигрывая бренди на дне бокала. — Возможно, они тоже хотят отправиться в те другие миры, создать свои цивилизации. Может, они устали быть в ловушке цикла, который они не контролируют, который ограничивает их власть одним миром… или, возможно, одним миром за раз. Может, они хотят иметь доступ ко многим мирам. При их рождении, а не когда-то позднее.

Ревик посмотрел на него, и в его свете промелькнула боль.

На сей раз это была не секс-боль.

Я чувствовала там понимание, резонанс с каким-то аспектом сказанного Уйе.

Уйе пожал плечами, отпив ещё бренди.

— Возможно, все мы так или иначе находимся в ловушке этого цикла, дочь, — добавил он. — Возможно, они больше не желают терпеть ограничения естественного порядка. Возможно, они предпочтут создать новый порядок. Тот, который они контролируют. Тот, что воздвигнут исключительно для них.

Когда Ревик посмотрел на меня с ожесточённым выражением на лице и в глазах, я поняла, что он согласен с моим отцом.

Хуже того, он понимал это даже лучше, чем Уйе.

Как раз когда я подумала об этом, Ревик выдохнул, и его голос сделался мрачным.

— Он прав, — сказал он. — Мне неизвестен их точный мотив, но я подозреваю, что они по какой-то причине не могут сделать то, о чём говоришь ты. Или они просто не хотят оказываться в ловушке или оставаться позади до тех пор, пока не эволюционирует новый цикл.

Помедлив, он бросил на Уйе мрачный взгляд, затем посмотрел на меня.

— Вполне очевидно, что они не могут самостоятельно пройти через двери, — сказал он. — Дверь, которую открывает свет, этот буквальный «мост» между мирами… подозреваю, что это предназначается только для живых существ, для тех, кто несёт свой собственный свет. Я помню, что читал нечто подобное в одном из священных текстов о Старом Боге, в той версии Мифов, которую преподавал Менлим. Конечно, я подумал, что это символизм. Что-то в духе рая/ада, где лишь достойные могут пройти через ворота в момент суда.

Он бросил на меня мрачный взгляд, после чего добавил:

— Что касается Солнца… я помню строки и об этом, Элли.

Всё ещё хмурясь, Ревик снова начал цитировать по памяти.

На сей раз свет, сочившийся из его слов, заставлял меня вздрагивать, вынуждая какую-то часть меня отшатываться от каждой строки.

Ибо свет должен умереть, когда мы переродимся.

Звёзды должны низвергнуться, когда восстанет Тысяча.

Конец должен наступить прежде, чем вернётся Солнце.

Ибо в конце открывается новая дверь,

Дверь, освобождающая Тысячу светов.

Ветер в паруса, Великий раскрывает свои крылья.

Он несёт их в зеленеющие земли.

Земли новой Земли, нового Солнца, новой Луны,

Где сияют новые звёзды, новые океаны кишат жизнью и смертью.

Новые земли цветут Тысячью цветов,

Сад новый, Бог перерождённый.

Тысяча светов покрывает свою Тысячу берегов.

Голос Ревика стих, после чего он поморщился, словно эти слова оставили дурной привкус во рту.

Он посмотрел на меня, и в его прозрачных глазах по-прежнему оставалась та лёгкая горечь и нотки злости, смешивающаяся с глубинным пониманием.

— Я слышал это в детстве, — сказал он. — Менлим говорил мне это. Он сказал, что однажды я увижу этот день. Он сказал, что я буду инструментом в том, чтобы приблизить этот день. Он сказал, что я буду жить как король многих миров, а не только этого.

Я всматривалась в его глазах, пытаясь прочесть то, что скрывалось за тем глубинным пониманием.

Я силилась прочесть вспышки эмоций, до сих пор вырывавшиеся из его света.

— Тысяча, — пробормотала я, мысленно прокручивая его слова.

Ревик взглянул на меня, но я на него не смотрела.

Это я тоже уже слышала ранее.

Я слышала, что Дренгов так называли — «Тысяча». Я слышала это где-то высоко в своём свете, когда Галейт умер, и Тысяча пришла, чтобы забрать его.

Должно быть, Ревик услышал часть этого.

Его челюсти напряглись, голос сделался более низким.

— Они не могут использовать Мост, чтобы пройти, — прямо сказал он. — Я готов поспорить, опираясь на их действия до сего момента, особенно в отношении этих дверей.

Он посмотрел на Кали и Уйе, затем обратно на меня.