Солнце

Его пальцы сжались в моих волосах, после чего я почувствовала его губы и язык на своём подбородке. Ревик проложил дорожку поцелуев до уха, и его голос понизился до тихого бормотания.

— Я почувствовал себя ещё хуже, когда осознал, почему нацелил всё это на тебя, — сказал он. — В глубине души мне казалось, что ты можешь это вынести. Какая-то часть меня верила, что ты дала мне разрешение. Ты сжигала это. Ты просто… не знаю. Такое чувство, будто ты каким-то образом искупила меня.

Покачав головой, он снова стал целовать моё лицо.

— …На каком-то уровне я вообще никогда не воспринимал тебя как ребёнка, Элли. Та же часть меня никогда не относилась к тебе как к ребёнку. Я относился к тебе скорее как к Вэшу. Как к учителю.

Я подумала об этом.

Я подумала о том, что чувствовала в нём.

Я подумала о том желании ударить что-нибудь, что угодно. Когда я в детстве чувствовала себя так, я вымещала это на отце. Я вымещала это на Джоне… и на своей бабушке.

Я вымещала это на людях, которых любила сильнее всего.

Я вымещала это на людях, которые позволяли мне почувствовать себя в безопасности.

Как и Ревик, я вымещала это на людях, которые могли это вынести.

— Ты защитил меня в тот день, — сказала я. — На детской площадке.

Он взял ладонью мою руку и крепко сжал.

— Элли, — его голос сделался хриплым. — Элли, я любил тебя. Я любил тебя с того момента, как впервые тебя увидел. И до того, когда впервые ощутил твой свет ещё до твоего рождения. Я чувствовал себя чужаком. Мне казалось, будто у тебя есть всё, а я оставался в стороне, заглядывая украдкой. Мне казалось, будто я для тебя невидим. Я чувствовал себя наёмной прислугой. Я не хотел быть таким для тебя. Я не хотел вечно оставаться в стороне, украдкой заглядывать внутрь, как бл*дский вуайерист. Я не хотел быть твоим чёртовым телохранителем. И я не хотел быть твоим бл*дским учеником-последователем.

Когда я почувствовала в этих словах боль, искренность, что-то в моём сердце раскрылось.

И всё же мой разум не переставал обдумывать его слова.

Подумав об этом ещё несколько секунд, я нахмурилась.

— Но Кали уже сказала тебе, что ты будешь для меня кем-то большим, — я повернула голову, пытаясь увидеть его в той непроницаемой темноте. — Она сказала тебе, что во взрослом возрасте мы будем знать друг друга, и мы будем близки. Она сказала, что ты реагировал на неё, потому что чувствовал меня… что у нас с тобой будет будущее вместе. Она намекнула, что мы будем не просто друзьями.

— Я ей не поверил.

Я повернулась, потерявшись в темноте комнаты.

Я по-прежнему не видела его.

— Почему? — спросила я. — Ты же знал, что она пророчица. С чего бы ей врать?

Ревик фыркнул, и его голос зазвучал ниже.

— С чего бы ей врать? Ты задаешь этот вопрос тому, кто всю жизнь проработал разведчиком. Тому, кто всю жизнь манипулировал людьми… и терпел их манипуляции на своей шкуре. Я могу придумать десятки причин, по которым она могла мне соврать. Чтобы убедить меня посвятить свою жизнь тебе. Чтобы я был более заинтересован в оберегании тебя. Чтобы убедить меня рисковать вещами, которыми я иначе не стал бы рисковать для твоей защиты. Чтобы я оставался бдительным, внимательным и верным, присматривая за тобой.

Он помедлил, поглаживая меня по руке.

Его тон сделался более тяжёлым.

— Элли, тогда каждый видящий в Азии ненавидел меня, да и на Западе тоже большинство меня презирало. Я не мог ходить в бары для видящих в России. Я знал, как высока вероятность, что я не выйду оттуда живым. Даже учитывая то, насколько я был изолирован, на меня не раз нападал кто-то, кто меня узнавал. Я ни на секунду не верил, что Совет подпустит меня к тебе в каком-то другом качестве, кроме наёмника. Твой отец буквально угрожал мне, даже когда ты была ещё ребёнком. Я показал тебе, что он мне сказал…

— Знаю, — я прикусила губу, посмотрев в потолок. — Просто… просто сложно это чувствовать, — я повернулась и посмотрела на него в темноте. — Это кажется знакомым. Будто на каком-то уровне я знала. Я знала, что ты был где-то там. Я помню это чувство. Это вызывало у меня грусть.

Я почувствовала, как Ревик вздрогнул, но его пальцы не перестали ласкать мою кожу.

Несколько секунд никто из нас не говорил ни слова.

Прикусив губу, я постаралась разглядеть его и не смогла.

— Ты действительно так сильно ненавидел Россию? — спросила я. — Твою жизнь там?

В своём сознании я видела орлов, круживших в небе, Ревика, закутавшегося в шкуры и шагавшего по пушистому снегу на снегоступах. Его дыхание клубилось возле рта. У него была чёрная борода. Его волосы были длинными, почти такими же длинными, как сейчас, и он держал винтовку, приставленную к плечу.

На другом плече висели какие-то две птицы, болтавшиеся за его спиной.

Место, где он жил, было прекрасным.

Прекрасным и заброшенным.

Я гадала, что бы я делала, проживая вот так.

— Там было прекрасно, — сказал Ревик, целуя мою ладонь. — Я не ненавидел то место, Элли. Временами оно даже даровало успокоение. Мне нравилось охотиться. У меня даже имелись животные, о которых я заботился.

— Тогда почему?