Солнце

Она стояла с закрытыми глазами. Она подавила ком в горле, и крики всё ещё отдавались эхом в её голове. Её грудь болела, отчего сложно было дышать, думать. Она крепче зажмурилась, пытаясь оттолкнуть вид окровавленного белого платья, рыжевато-золотистые кудри, дымившиеся на газоне.

Она не считала тела.

Она не знала, скольких она убила. Она не считала и даже не смотрела на всех; так она твердила себе.

Она не знала, скольких она убила.

Она никогда не узнает.

Её память видящей боролась с её разумом, отказываясь признавать, сколько человек погибло.

От принца, его слуг и её хозяина, Раджида, она узнала, что девочка с тёмно-синими глазами была дочерью Кого-то Важного.

Её отец был англичанином, который не поступал так, как хотелось принцу; который был «наглым», как сказал принц, и «вторгся границы их королевства». Он хотел, чтобы англичанин знал своё истинное место в мире и помнил, кому на самом деле принадлежала Индия.

Тот красивый бело-розовый подарок был посланием.

Принц Бенгалии хотел послать англичанину сообщение посредством идеальной розовой посылки, принесённой маленькой девочкой с красными глазами и слишком тёмной кожей.

Принц в его расшитой драгоценными камнями павлиньей курте был очень ею доволен.

Когда Раджид и девочка вернулись в его дворец, и слуги доложили о том, что она сделала, принц просиял. Он подарил ей маленькую статуэтку тигра, сказав, что считает очаровательным прозвище, которое дал ей Раджид.

Безделушка была маленькой, длиной всего лишь с один её палец, но она была полностью сделана из лазурита. Тигр был изумительным, каждая полосочка тщательно вырезана из камня, каждый зуб, ухо и мягкая лапа воссозданы с поразительными деталями.

В любой другой день девочка была бы в восторге.

А так она могла лишь таращиться на эту маленькую вещицу, лишившись дара речи.

В итоге Раджиду пришлось поблагодарить принца вместо неё.

Девочка не могла отвести взгляда от пасти маленького ревущего тигра, зажатого в её руке. Ей казалось, будто тигр кричит. Синий цвет лазурита в точности повторял оттенок глаз девочки в белом платье… и он кричал на неё.

Теперь, оставшись наедине с Раджидом в его комнате, она лишь стояла там, терпя его прикосновения.

Эта часть их ритуала не была новой.

Обычно она не говорила, находясь в его частных спальных апартаментах с ним. От неё не ожидалось и не требовалось отвечать на его слова.

Он наверняка и не хотел этого.

Синий тигр оставался в её кармане всё то время, что она пробыла там.

Её пальцы время от времени потирали его, напоминая себе.

Она говорила себе, что душа той маленькой девочки с рыжевато-золотистыми волосами теперь жила в синем тигре. Она будет охранять фигурку ради неё.

Она будет беречь её до своей смерти.

Она плакала.

Девочка-служанка теперь лежала на своём тюфяке, в своей маленькой комнатушке возле спальни хозяина. Постелью ей служил соломенный матрас, но она не возражала — здесь было достаточно тепло, чтобы сон на земле не был проблемой.

Единственным её настоящим страхом были змеи, которых она до смерти боялась с тех пор, как в детстве увидела их в полях над Ладакхом.

Шмыгнув носом в подушку из утиного пуха, она вытерла нос рукавом, сжимая в руке резного тигра. Она не могла заснуть.

Она знала, что должна поспать, ведь завтра они снова найдут для неё какую-нибудь работу, но она не могла заставить себя закрыть глаза дольше, чем на несколько секунд. Она смотрела на синего тигра в темноте, гладила большим пальцем мелкую резьбу на боках, морде и лапах.

«Чандрэ-ла, — прошептал голос в её голове. — Чандрэ-ла… проснись, маленький тигренок».

Она застыла, задержав дыхание.

Уставившись на заднюю стену маленькой комнатки, в которой лежала, она несколько долгих секунд не шевелилась. Она лежала там, сдерживая короткие, болезненные вдохи и выдохи.

«Чандрэ… — уговаривал голос. — Иди ко мне, маленькая сестра. Иди ко мне».

Она медленно повернула голову и посмотрела назад в темноте.

В её комнате никого не было.

Она была совершенно одна в темноте.

Всё ещё тяжело дыша и почти давясь собственным дыханием, она крепко сжала в ладошке маленького синего тигра и повернулась на соломенном матрасе. Она убрала босые ноги из-под грубого одеяла, аккуратно приподняв край. На ней была лишь длинная рубашка — обноски её хозяина — сшитая из тонкого, но мягкого белого хлопка.

Она сидела там, стараясь контролировать биение своего сердца.

«Не бойся, — послал голос. — Ибо я никогда не наврежу тебе, дражайшая, дражайшая маленькая сестра. Малышка-тигрёнок… не бойся…»

Чандрэ дёрнулась на месте, поперхнувшись собственным дыханием.

Боль переполнила её грудь, её голову.

Дым переполнил всё перед глазами, ослепив её.

Её голова так сильно болела.

Затылок раскалывался, и каждый импульс отдавался раскалённой, испепеляющей болью.