Солнце

В подтверждение его слов за окном раздается оглушительный гром – небо взрывается прямо над нами.

– Пицца! – раздается чей-то радостный голос в гостиной, которая считается у нас комнатой отдыха. И Майк оживляется.

– Идем есть, Санни, – тянет он меня за руку. – Ты сегодня хандришь, но вкусная еда тебя развеселит.

Я улыбаюсь ему и разрешаю отвести себя в гостиную, где кто-то из парней рассчитывается с доставщиком пиццы, который выглядит как настоящее чучело: из-под фирменной синей кепки с названием сети пиццерий торчат спутанные длинные волосы, на носу сверкают огромные очки, над губами топорщатся пышные усы, а под ними – не менее пышная борода. Его одежда мокрая из-за ливня, и от обуви остается влажный след.

– Сдачи не надо – твои чаевые, – говорят ему, и тот гулким басом благодарит.

– Брат, сколько ты получаешь в день? – спрашивает его кто-то из музыкантов.

– Почти двадцать долларов – с оплатой за доставку каждой пиццы и чаевыми, – отвечает доставщик.

– Неплохо-неплохо.

– Иногда бывает, что чаевые составляют больше сотни, – продолжает бородач. – Вот однажды…

Что было с ним однажды, мы не успеваем услышать – за окном вдруг начинается конец света. Что-то ярко взрывается и бабахает – да так, что я вздрагиваю, а парни начинают ругаться.

– Что за черт?! – слышим мы вопли Уолтера со второго этажа. – Что происходит?!

Начинается суматоха, но довольно быстро прекращается – оказывается, за окном взрывались фейерверки. Видимо, это сюрприз от поклонников Дианы, которые узнали, где она записывает альбом. Об этом красноречиво говорят букеты цветов, разбросанные у забора, и размокший плакат с надписью: «Ди, ты лучшая!»

Мы наспех ужинаем, хотя на самом деле пицца не лезет мне в рот, а затем снова идем в репетиционный зал. Я становлюсь у микрофона, представляя себя на сцене, а не за ней, парни начинают проверять инструменты.

– Что там сейчас по сет-листу? – спрашивает барабанщик. В отличие от Оливера, в нем нет огня, хотя профессионализма – море.

– «Розовая вода», – отвечает Майк.

Композиция начинается с меланхоличного гитарного соло, которое сопровождается приглушенным звучанием ударных, от которого у меня всегда перехватывает дух. Бас вступает последним, а потом присоединяюсь и я.

Эта песня тоже не моя – ее написал тот таинственный композитор. Она грустная, пронзительная и выворачивающая сердце наизнанку – мне понадобилось время, чтобы прочувствовать ее. Песню-сожаление, песню-печаль, песню-боль. Она далась мне с трудом – я бы никогда не написала такую. Но все же далась. И я пою ее так, что даже Диана одобряет меня – нехотя, но признает, что мое исполнение неплохое. Это самая высокая ее оценка по отношению ко мне.

Неплохо.

Я стою у микрофона, держа его обеими руками, и пою. Мне хочется думать, что я репетирую вместе со своей группой «Связь с солнцем», учусь в Хартли, живу с Кирстен и Лилит, но вместо этого я думаю о том, что потеряла все. И мой голос рассекает воздух и искрит, как молнии за стенами студии.

На моих пальцах больше не тает снег. Себя уничтожить я никому не дам. Теперь я бездушный монстр – не-человек, И вместо крови в жилах – розовая вода. А вместо сердца бьется хрустальный лед. Вместо души вьется как дым туман. Тот, кто меня уронит, сам упадет. Стоять на моем пути никому не дам.

…А потом, когда тихо играет гитара, я вдруг слышу громкий голос Дастина:

– Что происходит?

И микрофон падает у меня из рук.

* * *

Дастин не привык отступать. Он привык упрямо идти вперед, натыкаясь на преграды, падая, но каждый раз поднимаясь. Возможно, поэтому он смог стать знаменитым – из-за своего упорства, из-за того, что шел к своей цели, несмотря на мнения, слова и взгляды. Несмотря на свои неудачи. И несмотря на боль.

Теперь, когда Дастин как никогда близок к разгадке тайны Санни, он тоже решает идти до самого конца. Как гончая собака по следу. Поэтому с самого раннего утра Дастин вместе с детективом Леоном вновь находится у дома Ховард. Правда, место Октавия занимает Хью.

– Я должен узнать, что она скрывает, – твердит Дастин. – Должен.

Леон внимательно смотрит на него и молчит. Ему кажется, что актер либо хорошо играет роль влюбленного, либо действительно одержим этой рыжей девчонкой. Но свои мысли детектив оставляет при себе.

Из дома Санни выходит не одна, а в сопровождении уже знакомой брюнетки, которая, видимо, приехала к ней вчера или рано утром. Они садятся в машину и уезжают, а Леон незаметно следует за ними.

Санни снова привозят в знакомый особняк девятнадцатого века, переделанный под студию, в которой записывается Диана Мунлайт. Логично предположить, что раз Санни работает на Диану, то она будет часто приезжать сюда. Однако Дастину не дают покоя множество вещей.