Солнце

– Какую аварию? – удивляется Диана и отводит взгляд. Что он несет? Что за глупости? Нет, он просто не знает рыжую – она всего-навсего жадная высокомерная стерва. Не может быть иначе.

– Страшную аварию, которая едва не унесла жизни единственных ее родных людей, – устало продолжает Дастин. – Чтобы найти деньги, она ввязалась во что-то. И ты знаешь, во что.

– Почему ты так решил? – хрипло спрашивает Диана.

– Потому что из всех своих знакомых она не оборвала связи только с тобой, – говорит Дастин, сдвигая к высокой переносице черные брови. – Потому что с ней связана секретарь твоей матери. Потому что она чего-то боится, поэтому не может ничего сказать – а кто лучше сможет запугать человека, чем могущественные Мунлайты?

Его пальцы касаются ее заостренного подбородка и чуть приподнимают голову Дианы вверх – так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

– Расскажи мне, что происходит, – просит Дастин бархатным голосом. В полутьме он похож на вампира, который соблазняет жертву, пытаясь вызвать ее на откровения.

– Расскажи, Диана.

Однако та вырывается из-под власти его чар. И теперь уже ей приходится отстраняться от Дастина.

– Может быть, она спит с Джессикой? – развязным тоном говорит Диана. – Джесси по девочкам. Дастин, малыш, тебе не приходило в голову, что все намного проще? Ховард работает на меня, потому что ее нанял мой продюсер Макс Уолтер – да, она та еще стерва, но, надо признать, талантливая стерва.

Глаза Дастина суживаются от злости, но он молчит.

– Моей команде нужны такие люди. Я – певица. И я – одна из семьи Мунлайт. А значит, я привыкла к лучшему. Знаешь, – Диана широко улыбается, держа бокал у самых губ, – что говорит мой отец? Не стоит смотреть на характер, стоит смотреть на способности. Пока человек приносит компании прибыль, он может заниматься чем угодно. Сначала высосать досуха, потом – выбросить. Понимаешь, Дастин, милый?

Диана сама не верит, что произносит эти ужасные слова, за которые всегда ненавидела отца. А теперь она легко и непринужденно произносит их, чтобы спасти себя от правды. Лестерс ни о чем не должен узнать.

– То есть, – уточняет Дастин, – ты выбросишь ее однажды?

– Естественно, – подтверждает Диана, – как только она станет бесполезной. В этом и весь секрет.

Он смотрит на нее внимательным долгим взглядом и поднимается с диванчика.

– И куда ты? – спрашивает Диана. Десять минут назад она хотела уединиться с Дастином, выплеснуть на него всю свою нерастраченную нежность, а сейчас рада, что он уходит. Она не может больше выносить всего этого. Ей страшно. Ей больно. И ужасно одиноко.

– Прости, должен уехать. Спасибо за разговор, – сухо отвечает Дастин. – Надеюсь, у тебя больше не будет проблем с Уилшером. Всего доброго.

– И тебе. Мой совет – не лезь в это, – срывается против воли с холодных губ Дианы. – Не делай хуже.

– Кому?

– Всем.

Ничего больше не говоря и ни о чем не спрашивая, он уходит.

Диана несколько минут сидит совершенно неподвижно – даже не моргает. Она не понимает, как Лестерс смог подобраться так близко. Все ее чувства к нему улетают, словно испуганные бабочки. И остается страх.

Диана наливает себе еще бокал вина и включает караоке. Зачем-то находит своего «Ангела» и пытается петь – сначала выходит красиво и сильно, но потом появляются хрипы, голос садится, и Диана в ярости швыряет микрофон на пол. Что бы она ни делала, какие процедуры ни проходила, улучшения лишь небольшие. Фониатр утверждает, что во всем виновато состояние ее психики и настаивает на работе с психотерапевтом. Однако Диана все никак не соглашается. И запрещает говорить об этом матери.

Она загнана в клетку. И Санни Ховард закрыла эту клетку своими руками – протянув их из своей собственной клетки.

Они обе заперты.

Они обе страдают.

Они обе на равных.

Но Дастин все равно ищет Санни. Как тогда. А Диана снова остается в пролете.

По ее безупречному лицу текут слезы. Что там Дастин говорил о ее родных? Наверняка глупости. Она бы знала, мать бы точно сказала ей. Наверняка Ховард соврала ему. Наверняка. Она же хитрая. Проклятая рыжая лиса.

Диана убеждает себя в этом, однако червячок сомнения поселяется в ее душе. И плачет, слушая музыку к «Ангелу», которая стоит на репите.

Как ее жизнь стала такой, Диана не знает.

Почему она дошла до этого? Кто она теперь?

Ответа нет. Зато в голове бьется лишь одна мысль: Диана Эбигейл Мунлайт – дешевка. Уилшер был прав.

Диана разбивает бокал, хватает тонкий осколок и рисует им алую линию на бедре. Линия тотчас начинает расплываться, как будто кто-то провел тонкой кистью по сырому листу. Боль наполняет тело Дианы, и она постепенно успокаивается. А после и вовсе засыпает, и из клуба ее забирает помощник менеджера.

* * *