Солнца трех миров

Однако мы понимали, что отсутствие сюрпризов объясняется в основном тем, что мы еще далеко от хоула. Коху, мечтавшие стать основателями собственных родов, обычно старались подыскать место под поселок подальше от прежнего, чтоб старый предводитель не ставил под сомнение авторитет молодого самим своим существованием. Излюбленным приемом было забраться вверх по притокам Великой реки или просто в джунгли на много-много переходов, но сколько это «много-много», каждый коху понимал по-разному.

– Еще двадцать или тридцать дней, – сказала Инга, когда позади уже осталось десять.

– До начала сезона дождей не успеем, – огорчился Витя.

– Черт с ним, с сезоном, – сказал я. – Хоул двусторонний, Инга? Или все еще не можешь сказать?

– Двусторонний, – ответила она.

– Значит, сможем вернуться, если на родине демонов окажется слишком тяжко, – облегченно вздохнула Даша.

– А на родине демонов может быть хорошо? – рассмеялась Инга.

– Лишь бы не хуже чем здесь. Собственно, эта планета тоже не рай. Не придумай мы так кстати завет с Лестрой, нас наверняка уже съели бы крысолюди.

Дожди зарядили внезапно, сразу, один за другим. Мы спали в гамаках, подвешивая их между стволами бамбука во встречных рощицах и растягивая сверху куски брезента от палатки. Брезента на всех не хватало, потому что в свое время часть его ушла как раз на гамаки. А потому мы отобрали у Машки ее знаменитый полиэтилен и порезали на части. Днем старались все время идти, даже во время ливней, и чаще всего ложились спать насквозь промокшие. Охотились редко, припасы не экономили, потому что они подмокали и портились, как бы мы ни защищали рюкзаки. Таня простыла и еле плелась, хотя Витя сразу же забрал у нее отощавший уже рюкзачок. Даша тоже швыркала носом, и я отобрал у нее рюкзак не дожидаясь, пока ей станет по-настоящему худо.

Дважды мы находили клыкастые черепа, подобные тем, которые видели в последнем поселке коху. Один оказался пробит насквозь зазубренным зубом-гарпуном, который в нем и застрял. Рядом валялось множество костей.

– Демоны воюют друг с другом, – сказал Лысый.

– Это хорошо! – обрадовалась Машка.

Мало-помалу мы выбивались из сил. Таня висела на Вите, я на ходу поддерживал Дашу, Лысый помогал идти Эпштейну. Эрав печально шлепал по лужам своими ступнями-ластами, волоча на себе мокрую и унылую Мартышку, а Кирдык, пытаясь себя взбодрить, бубнил под нос гимны о величии непобедимых коху. И вот как-то утром Инга сказала: сегодня еще до полудня мы будем у хоула.

– Ты вчера уже знала, – догадался я, вспомнив, как беспокойно она себя вела накануне.

– Скажи я, вы бы всю ночь не спали, – оправдалась Инга. – А толку? Может, по ту сторону в самом деле настолько опасно, что придется повернуть.

Лес на подходе к хоулу оказался самым плохим, в какой мы только попадали. Больше трех часов мы то прорубались через бамбучники, переплетенные лианами и кишевшие пиявками, то брели по пояс в воде, то шли по зарослям высокой, в полтора роста, травы, похожей на осоку. Но вот местность стала повышаться, впереди замаячили просветы и под ногами стали попадаться камни. Лысый полетел через один из них в грязь и ругнулся – спотыкаться о камни мы в джунглях отвыкли.

– Песок! – сказал он, поднимаясь. – Здесь на земле полно песка.

Дальше деревья стояли реже. Некоторые из них недавно потеряли часть своих веток или вообще все – стволы топорщились в стороны безобразными сучьями или уныло стояли совсем голые, с обломанными вершинами. Некоторые деревья наклонились, упали на другие, или лежали на земле, вывороченные с корнем.

Мы долго пробирались через валежник, обходя сплошные завалы, ощетинившиеся мертвыми ветвями, пока не оказались на относительно чистом месте. Дальше леса не было совсем – только месиво из коряг, камней и красноватого песка, сквозь который кое-где пробивалась трава и побеги кустарника. На той стороне этого огромного жуткого пустыря стояли знакомые джунгли, а посреди него возвышался правильной формы, но словно ненастоящий купол, будто бы слепленный из густого черного тумана.

– Штука высотой метров двадцать, – пробормотал Витя.

– Может, и все двадцать пять, – сказал я.

– Это и есть хоул? – повернулась к Эпштейну Таня.

– Должно быть, – ответил тот. – Но тогда он точно стабильный, как и сказала Инга. Двусторонний. Ведь те односторонние, через которые мы сюда попали, были невидимы.

– Ты что, не знаешь, как выглядят стабильные хоулы?

– Раньше не знал. Теперь знаю.

– А что здесь случилось? – спросила Даша. – Или тоже не знаешь?

– Некоторые предположения у меня есть… – начал Эпштейн.

– Не-ет, ты давай без предположений, – перебила Даша. – Нам сейчас на ту сторону идти. Мы туда пройдем живыми?

Боря начал что-то сбивчиво объяснять, но беспомощно умолк. Инга долго смотрела на темнеющий впереди купол и сказала, что живыми мы пройдем.

– Я пойду первой, – заявила она.

– Нет уж, – ответил Витя. – Помирать – так всем вместе.

– Да не умрет никто.

– Тогда тем более незачем разделяться.